Герои Брестской крепости

Раиса Абакумова до конца выполнила свой долг военного медика. Когда много дней спустя обстановка в форту стала безнадежной и командование решило отправить в плен женщин и детей, она отказалась идти с ними и вместе со старухой-матерью осталась со своими ранеными, твердо решив разделить их судьбу, какой бы она ни была.

Много тяжелейших испытаний выпало в дни обороны на долю защитников крепости. Но, пожалуй, самой жестокой мукой как для раненых, так и для здоровых бойцов была постоянная, сводящая с ума жажда. Как это ни странно, но в крепости, стоящей на островах и окруженной со всех сторон рукавами рек и обводными каналами с водой, не было воды.

Водопровод вышел из строя в первые же минуты немецкого обстрела. Колодцев внутри крепости не было, не было и запасов воды. В первый день удавалось набирать воду из Буга и Мухавца, но как только противник вышел к берегу, он установил в прибрежных кустах пулеметы, обстреливая все подступы к воде. Теперь все такие вылазки за драгоценной водой большей частью кончались гибелью смельчаков, и жажда стала самой страшной и неразрешимой проблемой. Даже ночью подползти к реке было очень опасно: по всей линии берега непрерывно взлетали немецкие осветительные ракеты, ярко озарявшие все вокруг, и пулеметы врага, как чуткие сторожевые псы, наперебой заливались трескучими злыми очередями, отзываясь на малейший шорох, на малейшее движение в прибрежных травах.

И все же ночами отдельные бойцы доставали воду. Стиснув зубами металлическую дужку котелка, плотно прижимаясь к земле и поминутно замирая на месте при взлете очередной ракеты, пластун осторожно подползал к реке. Оттолкнув в сторону трупы гитлеровцев, густо плавающие у самого берега, он, стараясь не плескать, зачерпывал котелком воду и так же медленно и бесшумно совершал свой обратный путь. И когда он, бережно неся в обеих руках свою драгоценную ношу, проходил по отсекам казарм, люди старались не смотреть на добытую им воду, — они не претендовали ни на каплю ее. Вся вода поступала в подвалы — для детей и раненых, и эту воду, мутную и розоватую от крови, с величайшей тщательностью делили между ними, отмеряя каждому на один скупой глоток с помощью крышечки от немецкой фляги.

А тем, кто оставался в строю, воды не полагалось, и лишь тогда, когда они кидались в контратаку, преодолевая вброд Мухавец под огнем немецких пулеметов, кое-кто на бегу успевал сделать один — два глотка. А в остальное время жажда терзала их, а жара, дым и пыль удесятеряли эти мучения. Спазмой стягивало пересохшее горло, рот казался сделанным из сухой пыльной кожи, распухал, становился нестерпимо шершавым и колючим язык, на котором не было ни капли слюны. Жаркий воздух словно огнем жег легкие при каждом вдохе. И если обессиленный, изнуренный жаждой и бессонницей боец на несколько минут забывался в короткой дремоте, кошмары преследовали его — ему снилась вода: реки, озера, целые океаны свежей, прохладной, целительной воды, и задремавший, проснувшись от выстрелов или от толчка более бдительного соседа, готов был кричать от бешенства, поняв, что все виденное было только сном. И случалось, что человеческие силы не выдерживали этой муки, и люди от жажды сходили с ума.

В подвалах штыками и ножами пытались рыть ямы. Земля осыпалась, ямки оказывались неглубокими, и воды в них почти не было. На участке 84-го полка в таком колодце за день собиралось меньше котелка воды, которой не хватало даже для тяжелораненых. Более глубокий колодец выкопали бойцы в районе Восточного форта, но оказалось, что в этом месте когда-то располагалась конюшня и проходил сток нечистот, — вода в колодце была зловонной, и люди не могли ее пить.

Как о небывалом чуде люди мечтали о дожде, но день за днем небо оставалось безоблачным, и горячее летнее солнце по-прежнему беспощадно жгло землю. С каждым днем неистовая, доводящая до помешательства жажда становилась все более нестерпимой.

Но при всей непомерной тяжести этих лишений воинам было еще тяжелее видеть страдания женщин и детей. Командиры, семьи которых находились здесь, в крепостных подвалах, в бессильном отчаянии наблюдали, как смерть от голода и жажды с каждым днем все ближе подкрадывается к их детям, женам и матерям. С нежностью и болью бойцы смотрели на обессиленных, исхудалых ребятишек, готовые пожертвовать всем, лишь бы хоть немного облегчить их участь. Воду, пищу, которую удавалось добыть, прежде всего несли детям, и даже тяжелораненые отказывались от своей скудной доли в пользу малышей.

Несколько раз женщинам предлагали взять детей и идти сдаваться в плен. Но они наотрез отказывались, пока еще можно было хоть чем-нибудь поддерживать силы ребят. Мысль о фашистском плене была им так же ненавистна, как и мужчинам — защитникам крепости.

Женщины перевязывали раны бойцов, о тяжелораненых они заботились так же нежно, как с своих детях. Некоторые женщины и девушки-подростки бесстрашно шли под огонь, поднося обороняющимся боеприпасы.