Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения

– И вот еще тебе щит, единственный в своем роде, – сказала Афина. – Называется эгида. Обязательно следи за тем, чтобы его поверхность всегда зеркально сияла, как сейчас.

Персей прикрыл глаза от яростного рассветного солнца, отразившегося в полированной бронзе.

– Замысел в том, чтобы ослепить Медузу этим сиянием?

– Как лучше всего применить этот щит, тебе предстоит придумать самому, но, поверь, без этого щита ты точно проиграешь бой.

– И погибнешь, – добавил Гермес. – Будет очень жаль.

Персей едва мог сдержать нетерпение. Крылышки у него на ступнях затрепетали, и Персей пошел на взлет. Раз-другой взмахнул гарпой.

– Поразительно это все. Что мне делать дальше?

– Помочь мы тебе можем лишь в некоторых пределах. Тебе как герою придется совершать поступки самостоятельно и самому принимать…

– Я герой?

– Можешь им стать.

Такими они были пригожими, Гермес с Афиной. Сияли. Что бы ни делали – все им давалось без всяких зримых усилий. Рядом с ними Персей сам себе казался заполошным и неуклюжим.

Словно прочтя его мысли, Афина сказала:

– Ты привыкнешь и к эгиде, и к серпу, и к сандалиям, и к шапке и суме. Это все внешнее. Если ум и дух устремлены к цели, все остальное приложится. Расслабься.

– Но сосредоточься, – добавил Гермес. – Расслабление без сосредоточенности – путь к неудаче.

– Сосредоточенность без расслабления – путь к неудаче не менее верный, – сказала Афина.

– В общем, собраться… – суммировал Персей.

– Именно так.

– …но спокойно?

– Соберись спокойно. Все верно.

Персей несколько раз вдохнул и выдохнул, надеясь, что получается расслабленно и при этом сосредоточенно, собранно – и спокойно.

Гермес кивнул.

– Кажется, у этого юноши великолепные шансы на успех.

– Но эти – чудесные! – дары не способны мне помочь вот с чем – с поисками горгон. Я спрашивал у всех подряд, но о том, где обитают горгоны, все говорят разное. На каком-то острове, далеко-далеко в море – и больше толком ничего. На каком острове? В каком море?

– Этого мы тебе сказать не можем, – произнес Гермес, – но слыхал ли ты о ФОРКИДАХ?

– Никогда.

– Их иногда именуют ГРАЙЯМИ, или Седыми, – сказала Афина. – Они дочери Форкия и Кето – как и их сестры, горгоны Стено и Эвриала.

– Они старые, – добавил Гермес. – Такие старые, что на троих у них один глаз и один зуб.

– Найди их, – сказала Афина. – Они знают всё, но ничего не говорят.

– Если они ничего не говорят, – начал Персей, – что в них толку? Мне серпом им пригрозить?

– Ой, нет, придется придумать что-нибудь поизощреннее.

– Что-нибудь гораздо хитрее, – молвил Гермес.

– Но что?

– Ты, несомненно, додумаешься. Грай можно найти в пещере на диких берегах Кисфены – это общеизвестно.

– Желаем тебе большой удачи, брат Персей, – сказала Афина.

– Расслабленно, однако сосредоточенно – самое главное, – повторил Гермес.

– Прощай…

– Удачи…

– Погодите, погодите! – вскричал Персей, но силуэты богов уже начали тускнеть в ярком утреннем свете и вскоре исчезли совсем. Персей остался один посреди рощи священных дубов. – Ну хоть серп настоящий, – сказал Персей, разглядывая ранку на пальце. – Сума тоже настоящая, и сандалии. Эгида опять же…

– Ты пытаешься меня ослепить?

Персей резко обернулся.

– Поосторожней щитом размахивай, – вновь послышался раздраженный голос. Казалось, он исходил из самой середки ближайшего дуба.

– Так, значит, вы, деревья, все же умеете разговаривать, – сказал Персей.

– Конечно, умеем.

– Обычно предпочитаем помалкивать.

– Мало что стоит произносить вслух.

Теперь словно загомонила вся роща.

– Понимаю, – сказал Персей. – Но, может, вам не жалко будет показать мне, в какой стороне Кисфена?

– Кисфена? Это в Эолии.

– Скорее, во Фригии на самом деле, – вклинился другой голос.

– Я бы сказал, в Лидии.

– Ну уж во всяком случае на востоке.

– К северу от Ионии, но к югу от Пропонтиды.

– Не обращай на них внимания, юноша, – загремел старый дуб, шурша листвой. – Они понятия не имеют, о чем толкуют. Лети над островом Лесбос, а затем вдоль побережья Мисии. Пещеру Седых сестер не заметить невозможно. Она под скалой, что напоминает ласку.

– Горностая она напоминает, хочешь ты сказать, – пискнул юный саженец.

– Выдру, верно же?

– Я бы предположил – куницу.

– Скала напоминает хорька – и ничто другое.

– Я сказал – ласку и имел в виду ласку, – заявил старик, содрогаясь снизу доверху так, что закачалась крона.

– Спасибо, – проговорил Персей. – Мне и впрямь пора.

Забросив суму за плечо, повесив серп на пояс и покрепче взявшись за щит, Персей насупился, чтобы пробудить сандалии, и с торжествующим воплем рванул в небесную синь.

– Удачи! – вскричали дубы.

– Ищи скалу, похожую на мартышку…

Грайи

Когда Персей изящно – носки вытянуты – приземлился на берегах Мисии рядом с пещерой в скале, чьи очертания снаружи напоминали, на его взгляд, раздавленную крысу, день почти завершился. Глянув на запад, Персей увидел, как солнечная колесница ГЕЛИОСА из медной сделалась красной и, завершая свой дневной пробег, мчала к землям ГЕСПЕРИД.