Герои и предатели

— Дядя Ахмед, — сказал парень. — Вы же у меня в школе историю преподавали. Разве вы меня не помните?

Сайдулаев долго смотрел ему в лицо, и, действительно, вспомнил. То было в какой нереальной, ненастоящей жизни — история, школа, ученики… Какой-то сон. Ахмед смахнул с лица несуществующую паутину.

— Закопайте его, — ответил он, и сам проследил, чтобы все было сделано, как следует.

Парень до самого конца, не отрываясь, выворачивая голову, смотрел на Ахмеда. Ахмед в ответ смотрел на него, но даже мускул не дрогнул у него на лице.

Он и сейчас верил в свою победу. Вот только на вопрос, а что он будет делать потом, ответа у него не было. Да он и не задумывался над этим. Однажды он залпом прочитал «Унесенных ветров», и теперь иногда повторял сам для себя — «над этой проблемой я подумаю завтра».

Именно Сайдулаев оказался в августе 96-го года напротив того блокпоста, откуда Попов, Логвиненко и их бойцы пошли на прорыв.

Попов.

Когда Юра Попов вынырнул из бредовых видений, он сгоряча подумал, что это снова бред. Но потом почувствовал, что нет — это уже реальность. Болело тело. Когда отсутствовало сознание, боли не было. Теперь же Юра понимал, что ранен, что болен, но самое главное — жив.

Правда, почему находился он непонятно где: стены были земляные, пахло омерзительно, скудный свет едва пробивался откуда-то сверху. На землянку это похоже не было.

— Где я? — спросил он вслух, и сам вздрогнул от звука своего голоса.

Голос был слабый, дрожащий и жалкий. Ответа он не ожидал. Но ему ответили.

— Очнулись, наконец, молодой человек? Вы удивительно здоровы! Я думал, вы уже не выживите.

— Где я? — снова повторил Юра.

Голос с готовностью отозвался:

— Вы в земляной тюрьме. Кажется, если не ошибаюсь, это называется зиндан.

Как Юре не было плохо, но сейчас ему показалось, что черный потолок падает ему на голову:

— Я в плену?

Голос помолчал.

— Вы же в армии служили, и, судя, по внешнему виду, не рядовым? Я так понимаю, что вы действительно попали в плен, так как это база Ахмеда Сайдулаева. А он, осмелюсь заметить, командир боевиков.

Попову стало окончательно плохо. Его начало подташнивать, в животе образовалась слабость, в висках заломило.

— А вы кто? — нашел он в себе силы задать самый логичный в этой ситуации вопрос. — Что вы тут делаете?

— Я взят в рабство, — прозвучал ответ. Ни иронии, ни сарказма, ни даже горечи в этом ответе не было. Это была просто констатация факта. — Я не военный, поэтому в плен меня взять было нельзя. Но так как свободу я потерял, хотя не являюсь преступником, значит, получается, что я — раб.

— У вас речь культурная, — немного напряг голос Юра. — Вы вот даже матом не ругаетесь. Не всю же жизнь вы тут сидите? Кто вы были раньше?

Разговор был прерван. В яму обрушился поток света. Сверху сняли крышку. Видимо, охранник услышал голоса, и понял, что один из обитателей ямы очнулся.

— Эй, солдат, вставай! — закричал кто-то сверху с явно выраженным кавказским акцентом. — Вставай, а то хуже будет!

Юра попробовал подняться, но не смог. Ноги его совсем не слушались. Он присел, но голова закружилась, и лейтенант опять упал на землю.

— Я не могу, — ответил он. — Меня не держат ноги.

Охранник грязно выругался, но спустился в зиндан сам. Он рывком поднял Попова на ноги, и отпустил. Ноги у лейтенанта подломились, и он опять упал. В глазах у него потемнело, и Юра даже с каким-то облегчением посчитал, что сейчас лишиться сознания, и снова уйдет в блаженное забытье.

Но не тут-то было. Темнота в глазах начала рассеиваться, сознание прояснялось, вернулась боль.

Охранник опять выругался, снова поставил его на ноги, и снова Попов упал. Он получил болезненный удар ногой в бок, но затем охранник удалился.

— Я не думаю, что вас убьют, или будут калечить, — сказали из темного угла. — Они вас даже немного лечили, и, вообще, приглядывали. Мне кажется, что вас готовят для обмена.

Это утверждение вселило в лейтенанта немало бодрости. «Да, для обмена!» — подумал он. — «Почему бы и нет? Может быть, мне даже удастся выскочить из этого кошмара, и остаться живым? Было бы здорово!».

— Но не обольщайтесь, — снова сказали из угла. — Особо вами заниматься не будут. И иногда у них бывает плохое настроение.

Попов сразу понял настоящее значение этих слов. Ничего хорошего в них не было.

— Кто вы такой, в конце — концов? — снова спросил Юра. — И что вы делаете в яме?

— В яме я сижу в наказание, — ответил голос. — Я проштрафился — плохо выполнил свою работу, и мой хозяин не нашел ничего лучшего, чем немного меня проучить. Посидеть на хлебе и воде около собственного дерьма. Обычно такое наказание длится дня три. Потом хозяин успокаивается, и я снова выхожу наверх…

Тут удивительно красивая природа!

Причем тут красоты природы, Юра никак не мог взять в толк. У него начало складываться впечатление, что незнакомец, скрывающийся во тьме, слегка повредился умом.

Однако тот словно читал его мысли.