Герой иного времени

Ей стали кричать: "Назад! Назад! С ума сошла! Оглохнешь!". Аталыкбежал к Заре, выдергивая из бурки клочки шерсти и запихивая их себе в уши. Еще чуть-чуть - и утащил бы. Но все же Зара не пропустила миг, когда из-под земли донесся жалобный зов Назифы. И успела крикнуть: "Я здесь! Я с тобой! Не бойся! Я тебя не бросила!". Услышала и ответ: "Я за тобой вернусь. Только ты меня узнай!"

Потом Рауф-бек схватил Зару своими сильными руками, перекинул через плечо, что-то звонко лопнуло - и звуки навсегда исчезли.

Уже больше полугода Зара жила в тихом, безмолвном мире. Сначала это было странно, потом она привыкла. Ни разу не пожалела она о том, что прижалась ухом к могиле. Зато Назифе было нестрашно переходить в царство смерти. Пускай она забрала звуки с собой. Быть может, это единственное, что у нее под землей есть.

А у Зары остались глаза. Они больше не отвлекались на шум, поэтому научились видеть далеко и зорко.

Сначала, правда, было трудно, потому что она перестала понимать людей. Но со временем глаза обучились слышать сказанное по губам. Зара никому об этом говорить не стала. Когда люди считают, что ты глухая, они рассказывают при тебе множество интересных вещей.

Недавно, ласково улыбаясь своей воспитаннице, Рауф-бек сказал:

- Что будем делать, жена? Через три месяца приедет ее мать. Узнает, что девочка оглохла. Узнает, как это произошло. Я буду виноват, что не уследил. Кому нужна глухая дочь? Такую зеранчхоевский князь в невестки не возьмет. Придется мне платить за недосмотр большую пеню. Десять тысяч рублей или больше. Возьмут ли еще? Не знаю. Простят ли? Не знаю. Как быть?

Аталыквсегда советовался о важном с женой, потому что она мудрая.

Нанатоже улыбнулась Заре.

- К чему ты ведешь? Говори.

- Если она заболеет и умрет, мы будем не виноваты - на то воля Аллаха.

- Девочка, слава Всевышнему, здорова, - ответила нанаи стала смотреть на мужа.

- Можно насыпать ей в молоко тертой травы хаффар. От нее лихорадка, как от сильной простуды. Девочка два или три дня поболеет, потом умрет. Никто не догадается. Так будет дешевле и безопаснее. Мы потратимся только на пышные похороны. Ты разорвешь на себе платье и раздерешь себе лицо. Я посыплю голову пылью.

Все так же спокойно улыбаясь приемной дочери, нанасказала:

- Если девочка вдруг заболеет и умрет, я ночью вырежу твое черное сердце и брошу его нечистым собакам. Запомни это, Рауф-бек.

Аталыкобнажил свои белые, острые зубы, расхохотался:

- Я пошутил, женщина. А ты поверила.

Потом поманил Зару и дал ей турецкий лукум, каким ее лакомили только по праздникам.

Совсем не испугалась она того разговора. Наоборот, обрадовалась. Если аталыкее отравит, не придется ждать неизвестно сколько, пока Назифа исполнит свое обещание. Известно, как тяжко усопшим душам дается обратная дорога в этот мир. А так Зара сама заявится к своей подруге.

Сиживая над обрывом в одиночестве, она уж подумывала, не спрыгнуть ли ей вниз. Но не стала, потому что это харам. Лишать себя жизни правоверным можно только в одном случае: чтоб не попасть к врагам в плен. А кто своевольно себя убил, тому гореть в аду. Там с Назифой не встретишься. Была другая мысль: не нарочно сорваться, а по-честному - как Назифа. Аллаха ведь не обманешь. Полезла она вниз по обрыву. Думала - убьется, а вместо этого обнаружила, что со скалы, оказывается, можно спуститься. Не вышло у нее умереть, как Назифа.

Тогда Зара стала как можно чаще попадаться на глаза аталыку, чтоб своим видом все время напоминать ему: осенью приедет диде. Когда Рауф-бек уезжал на охоту или по делам, она нетерпеливо его ждала. Поэтому и заторопилась вниз, завидев всадников. Вдруг это он?

Но Олагай оказался прав. Всадники были чужие.

Впереди ехал хмурый джигит, по лицу судить - аварец. Некрасивый, прямо урод. К его седлу был привязан повод лошади, на которой сидел военный уруссо связанными руками. Сзади ехал старик с небольшой белой бородой, непонятно, какого племени. Он вел в поводу четвертую лошадь, с поклажей.

Ясно: абреки привезли продавать пленного. Так делали многие. Не все умеют торговать с турками, да и не потащишься из-за одного или двух пленных на ту сторону гор. А этот урусбыл начальник, афыцыр. За такого надо выкуп брать. Это Зара разобрала из слов аварца. Он говорил поджангызски. Не очень хорошо, но понять можно.

Потом Масхуд сказал ему:

- Ты что ли, Галбацы? Помнишь меня? Я Масхуд. Зачем от нас уехал? Дауд-бек на тебя злился, догонять хотел. Но теперь у нас Рауф-бек, так что бояться тебе нечего. Это сколько же лет прошло, а?

Наверно аварец ответил, сколько, но Зара на него уже не смотрела. Она разглядывала старика. Тот был хоть и седой, но не сильно старый. Он молчал, сидел в седле неподвижно, дожидаясь, чем закончится разговор. По лицу было видно, что он старший, а этот Галбацы при нем.

Масхуд сказал:

- Бека нет. Скоро будет. Может, завтра. Или послезавтра. Живите пока тут. Лепешек, баранины принесем. Вода - вон течет.

Это обычай такой: гостей первые три дня ни о чем не спрашивать. Пусть люди отдохнут с дороги.