Герои – моя слабость

Маленькая пуговичная фабрика, основанная в незапамятные времена дедом Эллиотта, превратилась в респектабельную компанию, производящую титановые оси и болты из жаропрочных сплавов для сборки вертолетов «Блэк Хок» и бомбардировщиков «Стелс». Но Тео не желал производить оси и болты. Он хотел писать книги, в которых четко обозначалась бы граница между добром и злом. Книги, в которых сохранялась бы хоть какая-то надежда, что порядок восторжествует над хаосом и безумием. Свой замысел он осуществил в «Санатории», романе ужасов о лечебнице для душевнобольных преступников, где была особая комната, откуда пациентов отправляли в прошлое. Именно это и случилось с доктором Квентином Пирсом, жестоким садистом, виновным в целой серии убийств.

Теперь Тео работал над продолжением «Санатория». Фон, на котором развертывался сюжет романа, и характеристики некоторых героев были заданы еще в первой книге, что во многом облегчало задачу. Вдобавок Тео уже решил, что отошлет Пирса в Лондон, в девятнадцатый век. Казалось бы, дело за малым – садись и пиши. Но работа не шла, и он сам толком не понимал почему. Он знал лишь, что в коттедже легче будет преодолеть творческий ступор, и радовался, поскольку сумел вынудить Энни впустить его в дом.

Что-то мягкое коснулось его лодыжек. Он опустил глаза. Ганнибал принес ему подношение. Безжизненную серую мышиную тушку. Тео брезгливо поморщился.

– Знаю, приятель, ты это делаешь из любви. Но, может, прекратишь, наконец? – Кот, заурчав, потерся мордочкой о ногу хозяина. – Что ни день, то новый труп, – пробормотал Тео. Пора было приниматься за работу.

Глава 9

Покидая Харп-Хаус, Тео оставил Энни свой автомобиль. Вести «рейнджровер» по коварной обледенелой дороге было куда спокойнее, чем старенькую развалюху «киа», но Энни не чувствовала облегчения – она слишком крепко перетрусила, проснувшись утром и обнаружив Тео рядом в постели. В этот день в городе ожидалось прибытие судна с продуктами. Припарковав машину возле пристани, Энни попыталась взбодриться мыслями о самом настоящем овощном салате, который приготовит себе на ужин.

Несколько десятков островитян, главным образом женщины, столпились в ожидании на пристани. Большинство их составляли люди пожилые – не зря Барбара жаловалась, что молодые семьи покидают остров. Перегрин-Айленд хорош летом, но кому захочется прозябать здесь круглый год? Хотя в этот ясный солнечный день, когда море сверкало яркими бликами, остров выглядел весьма живописно.

Заметив Барбару, Энни помахала ей рукой. Лиза, кутавшаяся в огромную не по размеру куртку, принадлежавшую, должно быть, ее мужу, разговаривала с Джуди Кестер, чьи рыжие, как апельсин, волосы привлекали внимание не меньше, чем ее заразительный громкий смех. Увидев вместе компанию любителей банко, Энни с тоской вспомнила о собственных нью-йоркских друзьях, которых ей страшно не хватало.

Но на нее уже неумолимо надвигалась Мари Камерон с таким кислым лицом, будто только что съела лимон.

– Как же вы справляетесь совсем одна? – осведомилась она похоронным тоном, словно разговаривала с безнадежно больной, дни которой уже сочтены.

– Прекрасно. Никаких затруднений. – Энни никому не рассказывала о ночном происшествии.

Мари доверительно наклонилась ближе. От нее пахло гвоздикой и шариками от моли.

– Вам следует остерегаться Тео Харпа. Я знаю, о чем говорю. Любой, у кого есть глаза, видел, что надвигается шторм. Риган нипочем не вышла бы в море в такую погоду по собственной воле. Так-то вот.

К счастью, в этот миг к пристани подошло суденышко для ловли омаров, служившее для еженедельной доставки товаров на остров, и Энни не пришлось отвечать. На палубе парома стояли пластмассовые ящики с продуктами, катушка электрокабеля, коробки с кровельным гонтом и сияющий белый унитаз. Островитяне привычно выстроились в цепочку для разгрузки судна, а затем таким же образом погрузили на борт почту, посылки и пустые ящики, в которых получали товары в прошлый раз.

Закончив погрузку и забрав свои заказы, все направились к парковочной площадке. На каждом ящике с провизией красовалась белая бирка с именем владельца, выведенным черным фломастером. Энни сразу же отыскала три ящика с пометкой «Харп-Хаус». Они оказались так основательно набиты, что ей пришлось потрудиться, перетаскивая их в машину.

– Для всех нас большое счастье, когда приходит паром, – крикнула Барбара, стоявшая у откинутого заднего борта своего грузовичка.

– Первое, что я сделаю, – это съем яблоко, – весело отозвалась Энни, укладывая в «рейнджровер» последний ящик.

Она вернулась на пристань, чтобы забрать свой скромный заказ – на пирсе стояло не меньше десятка ящиков, дожидаясь, пока их заберут. Она изучила надписи на наклейках, но не нашла своего имени. Недоуменно нахмурившись, Энни проверила еще раз. Нортон… Кармайн… Гибсон… Альварес… Ни «Хьюитт», ни «Мунрейкер-Коттедж».

Она начала проверять ящики в третий раз, когда почувствовала цветочный запах духов Барбары.

– Что-то не так?