Герои. Новая реальность

Я замер и даже задержал дыхание – хотя вряд ли гвардейцы услышали бы не только мое дыхание, но даже и голос. Загремел засов, раздался громкий скрежет отворяемой в темницу двери. Один из часовых сильно толкнул Бедари, так что я не удержался на ногах и отлетел в дальний конец кармана.

Молодой человек молча вошел в камеру, после чего дверные петли проскрежетали еще раз. Гвардейцы задвинули засов, фрисгульд что-то сказал Бедари (плотная ткань камзола мешала разобрать, что именно). Затем я услыхал удаляющийся звук шагов. Когда он стих окончательно, я понял, что мы остались одни.

Бедари сел. Я выбрался из кармана и огляделся. Тюремная камера показалась мне огромным и мрачным помещением. В центре тяжелой двери было вырезано полукруглое отверстие высотою примерно 10 футов и забранное толстой решеткой. Через это отверстие в ничем не освещенную темницу проникал из коридора тусклый свет факела.

Бедари заметил меня лишь тогда, когда я спрыгнул на пол и предстал перед ним. Он вытаращил глаза. Я поспешно приложил к губам палец и на всякий случай отбежал в дальний угол камеры, где, как я полагал, случайно заглянувший тюремщик меня бы не заметил. Тут я остановился и поманил Бедари. Он послушно подошел и присел на корточки. А затем и вовсе сел на пол, склонившись как можно ниже.

– Грильдриг? Как ты сюда попал? – спросил он шепотом.

– Вместе с вами, – ответил я. – Точнее – в вашем кармане. Я надеюсь помочь вам. Но для этого мне нужно знать, что именно произошло.

– Что ты можешь сделать? – удрученно спросил Бедари. – Как ты можешь мне помочь? Ты не в состоянии открыть обычный дверной засов! Что уж тут говорить о двери этой темницы…

– У нас не так много времени, – прервал его я. – Расскажите же, что произошло и почему вдруг именно вас обвинили в преступлении.

После некоторых колебаний Бедари заговорил. Как уже известно читателю, молодой человек служил в королевской гвардии. На службу во дворец его рекомендовал некто Цисарт, служивший здесь уже не первый год и имевший чин фрисканда, что примерно соответствовало капитан-лейтенанту в европейских армиях. Цисарт, знавший Бедари с детства, предложил его командующему гвардии, и тот согласился. И происхождение, и таланты молодого человека вполне соответствовали требуемым.

– Фрисканд Цисарт дал мне несколько уроков фехтования, – сказал Бедари. – Кроме того, с его помощью я всерьез изучал тактику и стратегию, а также другие науки, необходимые на военной службе.

Под началом фрисканда юноша подготовился к экзамену на первый офицерский чин. Экзамен должен был состояться на днях, и у молодого человека не было никаких сомнений в том, что испытания он пройдет успешно.

– Однако вчера произошло нечто странное. Я только сменился из караула и пришел к себе в комнату. Со мною были несколько моих товарищей. Мы собирались сыграть в кости. И вот тут в комнату буквально ворвался Цисарт! – Юноша помрачнел. – Клянусь тебе, Грильдриг, никогда я не видел его в таком состоянии! Рука его лежала на эфесе шпаги, и мне показалось, что он с трудом сдерживает ярость!

Цисарт обвинил Бедари в том, что тот распространяет клевету по его поводу.

– Будто бы я жаловался своим сослуживцам, что фрисканд требует с меня плату за нужные результаты испытаний! – Видимо, воспоминание об этом до сих пор жгло сердце молодого гвардейца. Он вскочил и забегал по тюремной камере, так что я спешно забился в дальний угол – чтобы случайно не оказаться под его тяжелыми сапогами.

Впрочем, он быстро успокоился, вернулся на место и даже извинился передо мной за несдержанность.

– Эти обвинения показались мне чудовищно несправедливыми, – продолжил Бедари, стараясь говорить негромко и неторопливо – как я его и просил. – Признаю: я тоже вышел из себя. Мы едва не подрались. К счастью, находившиеся там же наши сослуживцы растащили нас и уговорили вынести эту историю на суд чести нашего полка – поскольку поединки между офицерами гвардии и кадетами категорически запрещены. Фрисканд, немного остыв, согласился с этим, заявив, что не желает драться с тем, кто уступает ему в фехтовальном искусстве.

– Почему же все решили, что убили его вы? – спросил я.

– Потому что несколько человек слышали, как мы ссорились, – ответил Бедари уныло. – Потому что если я действительно говорил все эти гнусности, то именно мне было невыгодно доводить историю до суда чести – ведь за этим могло последовать позорное исключение из полка.

– Но ведь вы не говорили этого! – воскликнул я. – А фрисканд, обвиняя вас, вынужден был бы назвать того, кто передал ему эти разговоры! И вы со спокойной душой могли бы опровергнуть клеветника!

– Ты не знаешь, что Цисарт был убит моей шпагой, – мрачно ответил Бедари. – Он лежал ничком, и тело его было пробито моей шпагой! Убийца подкрался сзади и ударил Цисарта в спину. Увидев это, я тут же выдернул шпагу. Тогда-то я и испачкал руку кровью… И тотчас послышались чьи-то голоса, кто-то приближался к месту поединка. Я испугался, бросил оружие и позорно бежал…

– Но как же ваша шпага могла попасть к убийце? – спросил я.