Герои подполья. Выпуск 1

Таким образом, уже к концу 1941 года сложилась гибкая система партийного и военного руководства партизанской борьбой на территории захваченных врагом районов Ленинградской области. Она отличалась многими поучительными особенностями. Во–первых, Ленинградскому обкому партии удалось почти повсеместно создать в тылу врага партийные органы, являвшиеся боевыми штабами боровшегося с захватчиками народа. Во–вторых, Ленинградский обком партии, создав областной штаб партизанского движения и его представительства на фронтах, а также институт своих уполномоченных в оккупированных районах, получил возможность оперативно направлять партизанскую войну в масштабе всех оккупированных районов, координировать деятельность партизанских сил с задачами, решавшимися Красной Армией.

В дальнейшем эта система укреплялась и совершенствовалась вплоть до полного разгрома вражеских войск под Ленинградом.

* * *

В течение двух с половиной лет почти вся территория Ленинградской области была оккупирована гитлеровскими войсками. Они не только вели боевые действия. Почти все захваченные районы Ленинградской области административно входили в зону тыла группы армий «Север». Власть здесь целиком принадлежала армейскому командованию. И об этой власти следует сказать особо.

Сейчас многие западные буржуазные историки усиленно пропагандируют выдвинутый ими тезис о непричастности фашистского вермахта к преступлениям, чинившимся гитлеровцами на оккупированных ими территориях. Схема этого тезиса проста: вермахт был слепым орудием в руках гитлеровской клики и вёл лишь боевые операции па фронте, его генералы, «далёкие от политики», выполняли только свои «профессиональные функции» — руководили боевой деятельностью войск. Что же касается зверств по отношению к населению, всего кровавого оккупационного режима на захваченных территориях, то это дело специального карательного аппарата нацистской партии и фашистского государства. Отсюда делается вывод: вермахт не повинен в этих злодеяниях, в осуществлении преступной оккупационной политики гитлеровской клики.

Но, повторяем, в большинстве оккупированных районов Ленинградской области вся полнота власти принадлежала армейскому командованию — «далёким от политики» «профессиональным военным». Как же они осуществляли «управление» подведомственными им районами и их населением?

Вот лишь отдельные факты. За два с половиной года вражеской оккупации города Пушкина здесь было расстреляно и повешено 18 368 человек, угнано в Германию 17 968 юношей и девушек, в Петродворце было уничтожено 4265 и угнано на фашистскую каторгу 30 783 советских гражданина. Почти полностью было истреблено не успевшее эвакуироваться население Гатчины, Павловска, Стрельни, Лигово и многих других городов и рабочих посёлков.

Замечательные парки Пушкина, Гатчины, Павловска и Петродворца, где до войны отдыхали миллионы людей, были превращены в места массовых казней.

Непременными принадлежностями каждого города и районного центра были тюрьмы и помосты с виселицами, где устраивались публичные казни советских патриотов.

И каждый раз расправы с населением, с партизанами и подпольщиками производились с потрясающим садизмом. Вот как описал бесчинства гитлеровской армии в своём письме товарищам командир Тосненского партизанского отряда И. К. Алексеенко:

«Друзья мои, родные собратья по оружию. Может, вам не в новинку будет то, что я сейчас скажу. Сами вы видели много такого, от чего холодеет кровь, ранней сединой покрываются головы. Говорить об этом — бередить раны. И все-таки я не могу молчать, я должен рассказать вам о том, что видел совсем недавно в тылу у немцев.

Я помню кровавый разгул фашистского зверя в деревне Красные Горки. Дети — всегда дети. Они собрались у здания школы, играли. Веселая группа детей привлекла внимание двуногих фашистских зверей. Людоеды решили превратить детей в мишень для своих упражнений в стрельбе. Прошло несколько мгновений. У школы, в пыли, в луже крови, остались лежать девять детских трупиков.

Я видел это, товарищи. Можно ли позабыть! Закроешь на миг глаза — встаёт перед взором всё это, и нечеловеческой силой наливается каждый мускул…

Я знаю, как зверски пытали семью партизана Николая Глухова. Мучили всех членов семьи на глазах друг друга. Мучили старых и малых, выпытывали, куда ушёл сын, где скрываются партизаны. Молчали советские люди, никто ничего не сказал врагу. Тогда разъярённые звери схватили старую мать, связали и бросили её в топящуюся печь, сожгли заживо. Этого тоже, товарищи, никогда не забыть. И о том не забыть, как зверски замучили фашистские звери всю семью партизана Люшкова. Двух девочек — двенадцати и четырнадцати лет — похотливые скоты изнасиловали, а потом расстреляли…

Сегодня жить с пользой — значит убивать фашистских бешеных волков. День, когда мы ничего не сделали, чтобы уничтожить врага, погубленный день»[407].