На секунду, но только лишь на секунду, она подумала о своем решении как о героическом поступке. Но реальность не позволила ей долго витать в облаках. Она тогда почти не отдавала себе отчет в своих действиях, из-за ее неопытности погибло слишком много людей. В результате все вышло не так уж плохо, но тем, кто погиб, от этого уже не легче.
А если ее поступок не расценивать как героический, тогда как? Теперь он казался ей просто глупым, безрассудным. Однако… Экипаж, несмотря на ее неопытность, взорвал вражеский флагман.
— Я… думала о капитане Серрано, — сказала она. — Я должна была вернуться. После того как послала донесение, так что…
— Очень благородно, но не совсем разумно. — Этот следователь при разговоре слегка гнусавил, что указывало на его происхождение с планет центральной Династии. — Вы протеже капитана Серрано?
— Нет. — Она бы не осмелилась претендовать на такое. Правда, они служили как-то на одном корабле, но даже не были друзьями. Она объяснила следователю, который на самом деле представлял такие тонкости куда лучше ее самой, разницу между низшим энсином с провинциальным прошлым и преуспевающим майором, который может похвастаться и незаурядными способностями, и происхождением.
— Не… э… близкий друг? — Следователь многозначительно ухмыльнулся.
Эсмей еле сдержалась, чтобы не взорваться. За кого он ее принимает, за ханжу с далекой планетки, не знающую различий полов? За простушку, которая не в состоянии даже назвать все своими именами? Она постаралась не вспоминать тетушку, которая ни за что бы не стала употреблять язык, принятый во Флоте.
— Нет. Мы не были любовниками. Мы не были друзьями. Она была майором командного состава, я энсином технического персонала. Просто она была вежлива…
— А другие нет? — Тон следователя не менялся.
— Не всегда, — не сдержалась Эсмей. Хватит. Пусть считает ее законченной провинциальной идиоткой. — Моя семья не имеет отношения к Флоту. Я с Альтиплано, первый человек с Альтиплано, попавший в Академию.
— Альтиплано. Ну да. — Брови опустились, но снисходительный тон остался. — На этой планете слишком сильно влияние эйджеистов, так ведь?
— Эйджеистов? — Эсмей постаралась вспомнить все, что касалось политики родной планеты, она ведь не была дома с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. И ничего не вспомнила. — Я не думаю, что на Альтиплано кто-то недолюбливает стариков.
— Нет, нет, — ответил следователь. — Эйджеисты, ну вы ведь должны знать, — они против омоложения.
Эсмей уставилась на него, ничего не понимая:
— Против омоложения? Почему? — Вряд ли речь идет о ее родственниках, они бы только обрадовались, если бы папаша Стефан жил вечно: только ему одному удавалось сдерживать Санни и Бертоля, чтобы те не перегрызли друг другу горло.
— Вы следите за тем, что происходит на Альтиплано? — спросил следователь.
— Нет, — ответила Эсмей. Она с удовольствием покинула планету. Когда родственники присылали ей местные новости в кубе-капсуле, она выбрасывала его не распечатывая. В конце концов после очередного кошмара, в котором ее не только лишили всех служебных обязанностей, но и приговорили к тяжелому физическому труду, она решила, что больше никогда не вернется на Альтиплано, что бы ни случилось. Они могут вышвырнуть ее вон из Флота, но не могут заставить ее вернуться домой. Она специально узнавала это: никакой юридический орган не может заставить человека вернуться на его родную планету за преступления, совершенные в другом месте. — Не могу поверить, что они против омоложения… по крайней мере не представляю, чтобы кто-либо из тех, кого я знала, думал подобным образом.
— Да?
Это был первый человек за годы ее службы, которому, казалось, было хоть немного интересно слушать, и Эсмей с удивлением обнаружила, что рассказывает ему про папашу Стефана, Санни, Бертоля и про всех остальных, по крайней мере о том, что касалось их отношения к вопросу омоложения. Когда она замедлила речь, он прервал ее:
— А ваша семья… э… занимает какое-либо положение на Альтиплано?
Ну, это должно было быть в ее документах.
— Мой отец глава областной милиции, — ответила она. — Звания не соответствуют здешним, но на Альтиплано всего четыре областных главы. — Скажи она больше, она нарушила бы все приличия. Если после всего сказанного он сам не сможет вычислить, какое социальное положение занимала она на родной планете, ему придется пожалеть.
— А вы решили поступить во Флот. Почему?
Ну вот, опять. Она отвечала на этот вопрос, когда впервые подала документы в Академию, потом во время вступительных интервью, потом на занятиях по военной психологии. Она протараторила объяснение, которое обычно устраивало всех, но оно утонуло в безучастном взгляде следователя.
— Только и всего?
— Ну да.