Герои расстрельных лет

Как между нами сходство описать? И я, подобно тополю, немолод, И мне бы нужно в панцире встречать Приход зимы, ее смертельный холод. Это стихотворение, по-видимому, не нуждается в комментариях. И в "Литературной Москве", и позднее появляются такие стихи мастера, который не верит теплу и даже той оттепели, которая, по общему мнению, наступила. Так и не оттаял этот крупнейший поэт, так и умер, тоскуя о том, что у него нет панциря, чтоб вынести холода... В том же номере "литературной Москвы" Илья Эренбург представляет советскому читателю Марину Цветаеву44. Да, именно представляет. Как новичка. К этому времени целые поколения уж и имени ее не слыхали... Да и кто посмел бы рассказать им о поэтессе, которая, вернувшись на родину, - повесилась?.. Демонстративно, что ли?.. Это был прорыв. Сквозь глухой запрет. Каждый торопился внести свою лепту.

Моим стихам о юности и смерти, Нечитанным стихам! Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берет), Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед! Так начал Илья Эренбург свою статью о поэзии Марины Цветаевой. Он привел стихи Марины Цветаевой, написанные ею в двадцать лет. Он торопился; погибла Цветаева, как погибли до нее все лучшие поэты России, погибли и ее книги, а для новой России - и не рождались. Он сам был немолод - торопился: ведь она кричала то, что хотелось крикнуть и ему, вот уже много лет: