Герои русского броненосного флота

А на борту пароходофрегата уже галдели вовсю. Турки подняли тревогу. Забегали по волнам лучи прожектора, вот-вот ударят пушки! Ныряя в полной темноте, матросы на ощупь нашли и отцепили трос. Дав полный ход, «Чесма» буквально чудом вырвалась из смертельных объятий, а вслед уже гремели беспорядочные залпы. Тем временем в атаку на пароходофрегат выходил «Синоп» лейтенанта Писаревского. Турки, почуяв опасность, поспешили в глубь рейда под защиту броненосцев. Над турецкими кораблями и береговыми батареями взлетели сигнальные огни.

Макаров в ярости сжал фуражку:

– Все сорвано! Отходим!

«Великий князь Константин» уже оставил далеко за кормой батумские берега, а турки все еще продолжали сражение с несуществующим противником.

– Понаделали мы тарараму, до сих пор Абдулка не опомнится! – шутили матросы.

3 мая пароход уже швартовался в Севастополе. Макаров пребывал в большом расстройстве.

– Надо же, первая атака – и такой позор! – сокрушался он.

– Ничего! – утешал его, как мог, Измаил. – Главное – извлечь из происшедшего уроки. Война только начинается!

Весьма снисходительно отнесся к неудаче и адмирал Аркас.

– Не будем слишком строги! – похлопал он по плечу Макарова. – Первый блин всегда комом! Люди ж ваши работали лихо, а потому заслуживают быть награжденными. К тому ж и прыти у турок после вашей встряски поубавилось заметно!

Все участники рейда были щедро награждены. Офицеры получили ордена, матросы – солдатские Георгии. Лейтенанту Зацаренному Аркас собственноручно нацепил на грудь Святого Владимира 4-й степени.

В вихре атак

Часто бывает, что первая неудача заставляет опустить руки. Константиновцев же она лишь раззадорила. Не прошло и недели, а пароход уже дымил на широте Сухума, на рейде которого отстаивалось после разбойного набега на русское побережье сразу шесть турецких броненосцев. На этот раз успеху помешали густой туман и ранний рассвет. В Севастополе не задерживались. Быстро загрузили уголь – и снова в море. Но теперь курс был взят в сторону противоположную – к Сулинскому гирлу, где недавно видели одну из турецких эскадр. Для пополнения запасов завернули в Одессу. Местный морской начальник контр-адмирал Чихачев взялся было инструктировать Макарова, затем махнул рукой:

– Умного учить – только портить! Делай как знаешь!

В этом походе на борту «Константина» помимо старых катеров было два новых, номерных. В восьмом часу вечера Макаров сказал команде несколько напутственных слов, матросы в шедших на буксире катерах ответили троекратным «ура».

По расчетам к гирлу должны было подойти к полуночи. Но поднялась волна, стали лопаться буксиры… Пришли с задержкой изрядной.

– Господа! – обратился к командирам катеров Макаров, когда вдали замигал Сулинский маяк. – Отдавайте буксиры и ступайте! Всем держаться вместе, разделяться лишь перед самой атакой. Старшим на отряде – лейтенант Зацаренный. Храни вас Бог!

Отдали буксиры. Перестраиваясь на ходу в боевой порядок, катера устремились вперед. Главными – быстроходные «Чесма», два новых – номер один и два, за ними – остальные. Вскоре на фоне ночного неба стали проступать силуэты неприятельских кораблей.

Зацаренный удовлетворительно опустил бинокль:

– На рейде цвет турецкого броненосного флота: «Фехти-Буленд», «Иджалия» и «Мукадем». Теперь-то им от нас не уйти! Атакуем!

Стремясь охватить противника с фланга, «Чесма» Зацаренного отвернула вправо и скоро скрылась от остальных в темноте. Теперь передовыми шли два номерных катера Вадима Рождественского и Леонида Пущина. Рождественский пристопорил машину, спросил Пущина вполголоса:

– Видишь слева броненосец?

– Вижу! – ответил тот. – Этот мой!

И его катер, отвернув на цель, растворился в ночи. Приблизившись к неприятелю, Рождественский с горечью отметил, что из трех неприятельских броненосцев один уже дал ход, а два других были под парами. Огни на всех затушены. Наметив для себя ближайший, Рождественский спустил шест с миной за борт и дал полный ход. На подходе к кораблю турки открыли ружейную пальбу, на броненосцах началась суматоха. Рождественский глянул на часы. Было два часа ночи. Катер номер один выходил в атаку. Однако экипаж подстерегала неожиданность. На самом подходе к кораблю шестовая мина обо что-то ударилась и взорвалась. Последовал сильный толчок, и катер уткнулся в какое-то препятствие.

– Что такое? – закричал, чуть не плача от досады, лейтенант.

Осмотревшись за бортами, моряки поняли, что «птичка» прочно села на один из заградительных бонов, которые предусмотрительно выставил вокруг своих кораблей командующий эскадрой Гоббарт-паша (он же граф Бокингемский Август-Карл-Гоббарт).

– Что будем делать, ребята? – окликнул матросов Рождественский.

– Сейчас раскачаемся! – отвечали ему.

Раскачав катер и отработав назад машиной, Рождественский без потерь отошел от броненосца. Борт катера, иссеченный пулями, напоминал решето. Бой меж тем продолжался. Теперь в атаку выходил катер Леонида Пущина. И его ждал свой бон… но здесь все обстояло гораздо трагичнее. Бон проломил днище, и «птичку» стало быстро заливать водой. Заглохла машина.