Герой Трафальгара. Судьба адмирала Нельсона

После стольких лет упорного и тяжелого труда Нельсон страдал от вынужденного безделья и откровенно хандрил. Позднее об этом самом тяжелом и бессмысленном периоде своей жизни он напишет в воспоминаниях всего лишь одну фразу: «Я жил в деревне Бернем-Торп, в графстве Норфолк, в доме отца-священника». Больше об этом периоде ему было просто нечего писать.

Всю жизнь Нельсон мечтал жить в собственном доме, и хотя предоставленный ему отцом дом не являлся его собственностью, но все же позволял смягчить горечь крушения карьеры. Было бы ошибкой думать, что столь деятельный и предприимчивый человек, как наш герой, сидел сложа руки. Нет, он по-прежнему упорно пытался добиться своего восстановления на флоте, писал множество писем во все инстанции и всякий раз по-прежнему натыкался на глухую стену непонимания. Англии Нельсон был явно не нужен.

Чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, он начинает увлеченно заниматься сельским хозяйством на отцовской земле. Сам вскапывает землю, сам сажает и сам выращивает. Приехавшему из столицы капитану Коллингвуду, привезшему последние флотские сплетни, Нельсон горделиво показал собственноручно выращенную капусту и, подражая Диоклетиану, сказал:

— Что эти ваши корабли, ты посмотри лучше, какую я вырастил капусту!

Однако глаза его были грустны…

Увлекала Нельсона и охота. Однако местные жители ходить с ним на охоту опасались: Нельсон всегда носил ружье со взведенным курком и, чуть заметя шевеление в кустах, палил туда без всякого разбора. Удача посещала его крайне редко, а потому, когда однажды он принес из лесу подстреленную куропатку, Фанни сочла это величайшим из его подвигов.

Как и всякий нормальный мужчина, Нельсон мечтал о ребенке. Британская писательница Карола Оман пишет: «Надежда на появление детей постепенно исчезала на протяжении пяти лет, когда Нельсон оставался безработным. К концу этого периода, глядя на маленькую фигурку своей невротической тридцатипятилетней жены, которая была счастлива со своим сыном-мичманом, достававшим уже ей до плеча, он понимал, что у нее уже не будет больше беременностей».

Шло время. Наконец в воздухе запахло новой войной с Испанией. Нельсон сразу же воспрял духом. Он немедленно пишет письмо принцу и умоляет его замолвить за него словечко. Уильям показал себя настоящим другом и устроил Нельсону встречу с лордом Чатемом, только что ставшим новым главой Адмиралтейства. Затем Нельсон встретился со своим бывшим начальником лордом Худом. Тот формировал большой флот. Он просился на любое другое судно, лишь бы вернуться на действующий флот.

— Ни на море, ни на берегу из-за предвзятости какого-то чиновника моя преданность королю и Англии не может быть поколеблена! — заявил Нельсон, едва переступив кабинет своего бывшего командующего.

Однако Худ сразу же дал понять, что в сложившейся ситуации Нельсон вряд ли может рассчитывать на капитанское место. Отставных капитанов было слишком много, а открывающихся вакансий слишком мало.

— Если господам лордам будет угодно назначить меня хоть на самое утлое суденышко, я буду чувствовать себя бесконечно признательным до конца жизни! — покаянно склонил голову Нельсон.

Это была уже мольба, но Худ не предложил ему ничего.

С поникшей головой Нельсон вернулся в свою деревню, и его жизнь потекла, как и раньше: скучная и серая, никчемная и безвестная.

В начале 1792 года премьер-министр Англии Уильям Питт Младший, выступая перед палатой общин, заявил:

— Еще никогда не было такого времени, когда, оценивая сложившееся положение дел в Европе, алы могли бы с большим основанием, чем сегодня, ожидать мира в течение ближайших пятнадцати лет!

А вскоре кабинет министров принял решение о новом сокращении численного состава военно-морского флота еще на 15 тысяч человек.

Это значило, что с Нельсоном как с моряком покончено навсегда. Так бы, вероятно, все и случилось, и алы бы никогда не узнали его имени, если бы не события в революционной Франции.

* * *

С самого начала революции во Франции ее островная соседка с тревогой следила за развитием событий, предвидя самые неприятные последствия для своего могущества и влияния.