Героическая тема в русском фольклоре

В своем увлечении аналогиями со свадебной поэзией исследователи не обратили внимания на другую аналогию, а именно на аналогию со сказкой. Эта аналогия отнюдь не означает, что былина восходит к сказке. Но она имеет с ней общие черты, и эти черты должны быть рассмотрены. Они так же способствуют лучшему пониманию былины, как и аналогия со свадебной поэзией. Волшебная сказка очень часто кончается свадьбой героя с царевной. Перед свадьбой жених подвергается испытанию. Он должен выполнить ряд трудных задач. Одна из таких задач — выстроить за одну ночь дворец перед окнами царского дворца, иногда еще и мост к нему. Разрешить задачу герою помогают невидимые духи, являющиеся из кольца, или он из тридесятого царства привозит с собой волшебное золотое яичко: если бросить такое яичко об землю, оно превращается в золотой дворец.

Аналогия со сказкой сразу показывает нам, к чему восходит постройка терема в былине. Она не восходит ни к свадебной поэзии, ни к заезжим итальянским архитекторам, — она восходит к древней русской эпической традиции, а именно к испытанию жениха в эпической поэзии.

Постройка терема есть один из рудиментов такого испытания.

Но сходство со сказкой оттеняет и отличия от нее. В сказке дворец выстраивается после сватовства, в былине — до него. В сказке постройка дворца входит в состав трудных задач, задаваемых жениху, т. е. представляет собой испытание жениха. В былине характер испытания уже утрачен. Герой выстраивает чудесный златоверхий терем или дворец по собственному почину — чтобы поразить невесту, прельстить ее, обратить на себя ее внимание, показать свое молодечество. Отличия эти не случайны. В сказке дворец выстраивается при помощи волшебных духов или волшебных предметов, в эпосе же давно нет никаких волшебных духов, нет волшебных талисманов. В былине дворец выстраивается необыкновенно искусной дружиной героя.

Что вы братцы, дружинушки хоробрые!А хоробрые дружинья Соловьевы!А вы слушайте-ка большого атамана-то вы,

А скидывайте с себя платьица цветные,А надевайте на ся платьица лосиные,А лосиные платьица звериные,Да взимайте-тко топорички булатные,А стройте-то ставьте братцы три терема,А три терема-то златоверхиих,Середь города да середь Киева,Что верхи бы с верхами завивалися,

А что к утру к свету чтоб готовы были,А готовы были мне-ка жить перейти.(Гильф. 53)

Терем всегда выстраивается, как и в сказке, за одну ночь. Но выстраиваются эти терема не духами, а работными людьми и мастерами Соловья Будимировича. Как и в сказке, царевна утром подходит к окну и не верит своим глазам. Если златоверхие терема построены не в саду, а где-нибудь на базарной площади или середь города Киева, она берет подзорную трубу и смотрит на эти дворцы. Если же дворцы построены в ее саду, она просто далеко высовывается из окна, чтобы лучше видеть. В обоих случаях она не может объяснить себе происшедшего чуда.

А что это чудо-то случилося?А что это диво-то сдивилося?А вечор-то стоял да мой зеленый сад,

А стоял-то сад да он целым целой,А теперичу-то сад он полоненый стал,А построено в нем да три терема,А три терема златоверхиих.(Гильф. 199)

Она немедленно отправляется гулять в свой сад. В первом тереме обычно молится матушка Соловья, во втором лежит его золотая казна, в третьем пирует и играет на гуслях сам Соловей Будимирович.

Приход Забавы в терем Соловья представляет собой момент наивысшего торжества героя. Мы ожидали бы, что он встретит Забаву с величайшим почетом и что вслед за свиданием с нею Соловей пошлет свою матушку к Владимиру сватать ее за него. Но происходит совсем не то. Забава, ослепленная блеском терема, богатством Соловья и его красотой, забывает о всяких условностях и приличиях древнерусской свадебной обрядности и прямо предлагает себя в жены Соловью.

Ай же, млад Соловей, сын Будимирович!

Женат ли ты или холост есть?Возьми ты меня во замужество!(Рыбн. 132)

В разных выражениях такое самопросватанье мы имеем почти во всех записях. Оно, следовательно, здесь не случайный, а закономерный элемент.

Тут девица не стыдилася,За Соловья замуж подавалася.(Рыбн. 149)