Герцог Борджиа н-ской губернии

Болдырева начал раздражать тон, с которым говорил с ним Ганке, ему даже захотелось послать напарнику какое-нибудь «доброе» пожелание, вроде того, что лучше бы тот стукнулся не коленом, а головой. Но включив свет, Сергей позабыл о своем намерении.

— Вот это да! — Болдырев даже присвистнул. — Да у них тут самая настоящая лаборатория.

Вдоль каждой из четырех стен комнаты были длинные столы, уставленные всевозможными пробирками, мензурками, колбами и другими приспособлениями, которыми пользуются в химических лабораториях.

— Смотри, какая у них тут светомаскировка, — Болдырев указал на окна, которые были завешаны черным брезентом.

— Теперь уж сомнений нет, они тут не самогонку гнали, — сказал Ганке, внимательно изучая все, что находилось на столах.

— Ты думаешь, это наркотики? — предположил Болдырев.

— Я этого не говорил, — Валентин Валентинович оторвался от созерцания колбочек и пробирочек и внимательно посмотрел на напарника.

— Но ты так подумал? — не отставал от него Сергей.

— Я, видно, не так быстро соображаю, как некоторые, — съязвил Ганке, которому почему-то не хотелось признаваться, что его подозрения мало чем отличались от подозрений Болдырева.

Сергей подумал было, нужно позвонить начальнице и доложить ей обо всем обнаруженном на даче. Но слова Ганке заставили его забыть о своем намерении.

— Нужно прояснить, какие именно опыты они здесь ставят, — произнес Валентин Валентинович, — собрать все колбочки и протереть все поверхности специальным составом, а потом отвезти на экспертизу.

Говоря все это, Ганке поставил вой чемоданчик на пол, открыл его и стал доставать из него все свои причиндалы.

— Вот ведь, какие осторожные, паразиты, — ворчал он, — все шито-крыто. Ни одного порошка, ни одной жидкости не оставили. Вся посуда пустая, — заметил Болдырев, осторожно приподнимая за самый верх колбы.

— А ты что, хотел, чтобы они тут тебе все оставили, да еще и записочки приложили, в какой мензурке какое вещество лежит? — продолжал ворчать Ганке.

— А ты не хотел бы? — парировал Болдырев.

Валентин Валентинович поднял голову и, взглянув на напарника, понял, что тот начал терять терпение. Чтобы не усугублять ситуацию, Ганке прикусил язык и молча продолжал заниматься своим делом.

Болдырев тоже не стоял без дела. Для начала он изучил весь дом, состоящий из коридора, кухоньки, расположенной по другую сторону коридора, и единственной комнаты, служившей лабораторией. Кухня, как и коридор, была заставлена коробками и ящиками. Естественно, никаких признаков того, что на ней готовилась пища, Сергей не обнаружил: сюда явно приезжали не для отдыха, а для работы. В доме не было ни одной кровати, не говоря уже о телевизоре или холодильнике. Кроме столов, в комнате стояло несколько табуретов, да висела на стене полка, которая, понятно, тоже была заставлена стекляшками, как окрестил их про себя Сергей.

— Нужно поискать, нет ли тут погреба, — подал идею Ганке, когда Болдырев снова вошел в комнату.

— Думаешь, ты только один здесь с мозгами, — оскорбился Сергей, — я уже давно сам посмотрел, никакого погреба в доме нет.

Ганке почел за лучшее помолчать, тем более, что от его недовольства и следа не осталось: слишком он был увлечен своим занятием.

— Пойду в коробках покопаюсь, — сказал Сергей, чтобы не оставаться без дела, Ганке он ничем помочь не мог, поскольку тот был у них единственным человеком, выполнявшим функции эксперта-криминалиста.

В коробки, стоявшие на кухне, судя по толстому слою пыли, уже давно никто не заглядывал. Болдырев чихнул не меньше десяти раз, пока открывал их и выуживал оттуда пустые склянки.

Вытряхнул огромного паука из одной мензурки, Болдырев окончательно понял, что ничего путного он здесь не обнаружит. Примерно такие же результаты ждали его и после осмотра ящиков, стоявших в прихожей, за исключением того, что в них было гораздо меньше пыли и пауки там еще не обосновались.

— Похоже, матерый волчище этот Головинов, — заметил Ганке, когда Болдырев вернулся в комнату, — ни одного следа не оставил.

— Так они, видно, и приезжали, чтобы следы замести, — ответил Сергей.

— Наверное, ты прав, — сказал Ганке, удивляясь, как ему самому не пришла в голову столь очевидная мысль.

— Задаст нам Валентина перцу, — сетовал он, видя, что улик практически не собрано.

Тут Болдыреву снова пришло на ум позвонить начальнице. Он уже собрался было вынуть из кармана сотовый, как вдруг его внимание привлекла пробирка, которая валялась под столом у самой стены и была почти не видна.

— А это что такое? — негромко проговорил он и, присев на корточки, заглянул под стол.

— Глянь, Валентиныч, — Сергей поспешно поднялся, при этом больно ударившись макушкой о край стола.

— Что это у тебя? — Ганке стремительно приблизился к Болдыреву и выхватил у него из рук запечатанную пробирку с жидкостью малинового цвета.

— Да вот под столом лежала, — ответил Болдырев, поднявшись на ноги и потирая макушку, — зараза.

— Слушай, Серега, похоже, нам улыбнулась удача!

Валентин Валентинович иногда любил выражаться книжными фразами, особенно когда находился в крайней степени нервного возбуждения.