Герцогиня и «конюх»

– Вы угадали, – насмешливо произнес Долгорукий.

– В таком случае я могу доставить императору маленькое удовольствие.

– Какое?

– Беседу с замечательным знатоком лошадей, собак, охоты.

– Кто он такой? – быстро спросил Долгорукий.

Нотка ревности и страха за то, что может явиться кто-то иной, который, чего доброго, «завладеет» государем, послышалась в голосе Ивана Долгорукого.

А Остерман спокойно ответил:

– Это Бирон, обер-камергер двора ее высочества Анны Ивановны.

– Бирон? Я что-то слыхал… Что же этот лошадник делает при дворе Ивановны?[41] Объезжает ее кобыл?

Остерман не успел ответить, так как из покоев императора послышался еще не сформировавшийся голос Петра Алексеевича:

– Ваня, скоро ты? Что ты там копаешься!

Остерман, имевший право входа без доклада, последовал за Долгоруким.

– А, это вы? – несколько удивленно и с худо скрытым неудовольствием спросил император-отрок. – Что это вам пришла за фантазия столь рано беспокоить себя?

– Зная, ваше величество, сколь вы любите лошадей и собак, я решил испросить ваше разрешение на представление вам замечательного знатока этого дела.

– А-а! – оживленно воскликнул Петр. – В самом деле? Кто он?

Остерман назвал.

– А где он?

– Я захватил его с собой. Он в приемной.

– Отлично! Так ведите его сюда, мы вместе и поедем на охоту! – произнес Петр Алексеевич.

Остерман вышел из опочивальни императора.

Этим моментом воспользовался князь Иван Долгорукий. Он торопливо налил полный кубок вина и, подав его императору, сказал:

– Пейте скорей, ваше величество, пока нет этой старой лисицы!

Петр Алексеевич рассмеялся и жадно, мелкими глотками осушил кубок до дна.

– Ух, хорошо! – переводя дух, воскликнул венценосный отрок. – А то во рту было сухо.

– Теперь и голова пройдет, государь.

– А ты что же? Пей и ты!

Остерман возвратился с Бироном.

– Вот, ваше величество, – сказал он, – имею высокое счастье представить вам обер-камергера двора ее высочества герцогини Анны Иоанновны – Эрнста Бирона.

Бирон отвесил низкий-низкий поклон.

– Здравствуйте, любезный Бирон! – весело проговорил юный император. – О вас наш милый Остерман рассказывает чудеса, как о великом знатоке лошадей. Правда это?

Бирон снова низко склонился перед императором, и еле заметная судорога передернула его лицо. Упоминание о его «лошадиных способностях» было для него хуже ножа острого: слишком уж много «съел» он «конюхов».

– Да, ваше величество, я знаю толк в лошадях; я очень люблю этих благородных животных, – вкрадчиво ответил он.

– Так что же вы торчите в должности обер-камергера в Митаве? – воскликнул Петр II. – Хотите, я вас назначу моим обер-шталмейстером?

– Почтительнейше благодарю вас, ваше величество, за столь высокую милость!.. – ответил Бирон.

– Так хотите? Ну и отлично! Ты распорядись об этом, князь Иван! – повернулся император-отрок к Долгорукому. – А теперь, не теряя времени, в путь-дорогу, господа! Вот сейчас, кстати, мы и проверим ваши познания, господин Бирон.

* * *

В густом бору за Преображенским, который тянулся на много верст, находился охотничий дом-замок, куда частенько наведывался со своей свитой, во главе с беспутным Иваном Долгоруким, юный Петр Алексеевич.

Тут проживал целый штат егерей, всегда готовых к приему высокого гостя, а для того чтобы охота выходила веселее, в этом лесном «Парадизе» хранились огромные запасы вина; очень часто появлялись и женщины, только не из числа придворных дам. Об этом чрезвычайно рьяно старался наперсник молодого царя. Эти веселые «охотничьи дамы» – как величали их в кружке императора – были по большей части иностранки, которых уже и тогда стало появляться немало в древней столице русской империи.

Бирон ехал вместе с Петром Алексеевичем. Всю дорогу император, болтая без умолку, засыпал того расспросами о статях, мастях и породах лошадей, и великолепное знакомство Бирона со всем этим приводило отрока-царя в восхищение.

– Вот это, Иван, – знание! – то и дело повертывался он к своему любимцу Долгорукому.

– Это у господина Бирона, очевидно, наследственное, – надменно улыбнулся Долгорукий.

Бирон вспыхнул и зло поглядел на «нахального мальчишку», наперсника императора.

– Почему наследственное? – наивно спросил Петр Алексеевич.

– Кажется, отец господина Бирона был конюхом у герцогов Кетлеров… – насмешливо бросил Долгорукий.

Бирон заскрипел зубами. Кровь бросилась ему в голову.

– Прошу простить меня, ваше величество, но я не полагал, что в вашем высоком присутствии мне придется выслушивать дерзости, – дрожащим от бешенства голосом проговорил он.

Петр Алексеевич укоризненно поглядел на своего фаворита:

– Что это тебе, Иван, пришло на мысль обижать милого господина Бирона?

– С тех пор, ваше величество, правда почитается за дерзость? Отец господина Бирона был действительно низшим придворным служащим в кетлеровском митавском замке. Разве я лгу, господин Бирон?

Что мог ответить на это Бирон? Но в его голове пронеслась угроза:

«О, погодите, погодите! Скоро я вам покажу, что значит оскорблять такого человека, как я!»