Гёте. Жизнь как произведение искусства

Летит, Вселенной свет неся,И мечет огненные взгляды,Да пок орится всё и вся,И, видя всю в слезах Ириду,К ней направляет сноп лучей,Чтоб снять с небесных глаз обиду,

Но слезы льются горячей,И бог мрачнеет, и едва лиЕму не горше в этот час…[1563]

Второе стихотворение под названием «Эхо» в более позднем издании следует сразу за первым:

Звучит прекрасно, коль в светилаИль в короли поэт себя зачтет.

Зачем же ночью бродит он уныло,Исполнен горестных забот?[1564]

И, наконец, еще одно стихотворение-размышление «Хрестоматия», где уже чувствуется, как Гёте мысленно отдаляется от своих любовных переживаний. Начинается оно так:

Хрестоматия любви —Вот всем книгам книга.Я читал ее прилежно:

На мильон страниц страданийПять страниц блаженства,Рубенсом – глава разлуки.Крошечный раздел свиданийДан в отрывках[1565].

В истории Гёте и Марианны «крошечной главе» свиданий не суждено было повториться. В 1816 году Гёте снова задумывал путешествие на юго-запад, на этот раз в Баден-Баден с заездом в Гейдельберг и Гербермюле. Но воплотить эти планы в жизнь помешало событие, приближение которого ощущалось в течение нескольких предыдущих месяцев: 6 июня после многодневной мучительной агонии умирает Кристиана.

В последние годы супруги жили не столько вместе, сколько рядом друг с другом, и все же Гёте посвящал Кристиану если не во все, то, по крайней мере, в очень многие аспекты своей жизни, о чем свидетельствуют его письма к ней с подробными рассказами о его путешествиях и встречах. О последней своей поездке Гёте тоже обстоятельно писал жене, впрочем, без упоминания о своих чувствах к Марианне. Их письма друг к другу исполнены нежности и любви. Кристиана окружала Гёте заботой, вела хозяйство в его доме и всегда была рядом, когда он об этом просил. То, насколько она незаменима в его жизни, Гёте по-настоящему осознал лишь после ее смерти. Она занималась домом и ограждала Гёте от всех бытовых трудностей, но при этом успевала вести и свою собственную жизнь, в кругу своих личных друзей и знакомых. Она была очень общительной, любила готовить и вкусно поесть и не пренебрегала вином. Ее страстью был театр, и в вопросах сценического искусства Гёте прислушивался к ее мнению. Однажды он в шутку заметил, что несет обременительную службу директора Веймарского театра только ради жены. Гёте всячески поддерживал ее в тех занятиях, что поднимали ей настроение.

Состояние ее здоровья резко ухудшилось в начале лета 1815 года. Она часто теряла сознание, шла горлом кровь, то и дело мучили судорожные боли в животе. Весной следующего года заболевание перешло в финальную стадию. В те дни, когда Кристиана лежит при смерти, Гёте болен и не встает с постели. Так было и в день смерти Шиллера, когда он тоже не покидал своей комнаты. 5 июня 1816 года он пишет в дневнике: «Моя жена в крайней опасности. <…> Сын – мой помощник, советчик и вообще единственная точка опоры в этом хаосе»[1566]. Запись следующего дня: «Хорошо спал и чувствую себя намного лучше. Кончина моей жены близка: последняя ужасная борьба ее натуры. Она скончалась около полудня. Пустота и мертвая тишина внутри и вне меня»[1567].

Но уже вечером следующего дня он приглашает к себе Римера и вместе с ним экспериментирует с цветом. Лишь за работой можно забыть про боль и отчаяние. И все же несколько недель спустя, 20 июля 1816 года, Гёте вновь отправляется в задуманное путешествие на запад, на этот раз в сопровождении Мейера. Он собирался в Баден-Баден, а по пути хотел посетить супругов Виллемер. Но это путешествие заканчивается, едва успев начаться: через два часа пути у экипажа ломается ось, и он переворачивается. У Мейера рана на лбу, Гёте выходит из аварии невредимым. Однако в этом происшествии он видит недобрый знак и поворачивает обратно. Эта несостоявшаяся поездка обозначила новый поворот в его жизни: отныне он вообще отказывается от дальних путешествий. Исключением были лишь продолжавшиеся еще несколько лет регулярные посещения богемских курортов.

Он еще шлет письма Виллемерам, где выражает свою тоску по Гербермюле, и получает ответные послания от Марианны, тоскующей по Хатему. В одном из писем она цитирует его же стихотворение, найденное ею в собрании его сочинений:

Признайся, ты тоже навеки погублен,Из прежних надежд ничто не сбылось![1568]