Гетманские грехи

- С нашей пани не так легко теперь увидеться, - отвечала ключница, которая как раз освободила от петель одну спицу и воткнула ее себе в волосы, равнодушно посматривая на таинственного гостя. - Наша пани больна, вечно недомогает и не принимает даже доктора Клемента, хотя он наведывался к ней... И лекарств она не хочет пить.

Она пожала плечами.

- Но я должен с ней видеться! - воскликнул гетман, направляясь в сени.

Барщевская стала в дверях, заграждая ему путь собою.

- Нельзя же так вламываться без всякой церемонии, когда я вам говорю, что пани больна!

Гетман нахмурился.

Ему показалось, что золотой ключ легче всего откроет ему двери и, вынув несколько дукатов, он сунул их в руку ключницы.

- Нет уж, извините, пожалуйста, - пятясь от него, воскликнула разобиженная Барщевская. - Я не нуждаюсь в презентах, а что нельзя - то нельзя.

Такая настойчивость поразила и испугала ее.

- Да скажите, кто вы? И по какому делу? А я схожу и приготовлю пани...

Гетман смешался и растерялся; он и не хотел называть себя и предчувствовал, что, назвав себя, не будет принят.

- Вот что, сударыня моя! - повелительным тоном сказал он ключнице. Скажу вам только одно, что у меня нет никакого злого умысла, и я должен увидеться с егермейстершей, хотя бы мне пришлось простоять полдня и кричать, чтобы вызвать ее. Подумай об этом и не мешай мне...

Барщевская, на которую оказал свое действие и самый тон, и слова гетмана, вдруг, точно у нее открылись глаза, начала догадываться и узнавать, кто перед нею. Не зная, как ей поступить, она отступила от дверей, а Браницкий, воспользовавшись эти моментом, бросился в сени и, открыв двери гостиной, вошел в нее.

Комната, где обыкновенно сидела вдова, примыкала к гостиной и отделялась от нее только незапертой дверью. Гетман стоял посреди комнаты, почти со страхом приглядываясь к ее убогому и неряшливому убранству. Беата, внимание которой привлек сначала шум, а потом шаги в гостиной, хотела встать и выйти, но прежде чем она собралась с силами, гетман появился на пороге.

При виде этого призрака, появившегося перед нею, егермейстерша онемела и замерла на месте; краска выступила на ее бледном лице, и рот открылся, словно для крика.

Но и Браницкий был также поражен видом этого скелета, стоящего перед ним, что не мог выговорить ни слова. Весь этот молчаливый и опустевший дом, эта женщина в костюме кающейся, с колен которой упала книга и соскользнули четки, лишили его той смелости, с какой он ехал, и заставили забыть все приготовленные им слова.

Медленно поднялась сухая рука и указала ему на дверь; гнев, овладевший женщиной, мешал ей говорить.

- Тебе все еще мало? - сказала она, наконец. - Понадобилось снова напомнить забытое и покрыть меня новым позором!!!

- Беатриса моя! - мягко сказал гетман. - Ты слишком жестока!!!

- А ты был таким и остался, пан гетман, - заговорила женщина, не совладев с собою. - И я от тебя научилась этой жестокости. Уйди с моих глаз! - прибавила она изменившимся голосом. - Между мной и вами нет ничего общего - ничего.

Гетман сидел неподвижно.

- Два слова, но только спокойно, - медленно заговорил он. - Я позволил вам бранить себя; я заслужил это и все приму смиренно; но в интересе...

Крик Беаты прервал его слова.

- Тебе мало моих мучений, ты хочешь еще заклеймить жертву, вскричала она, - хочешь положить на нее знак позора, чтобы никто не мог ошибиться или сомневаться, и чтобы весь свет знал о моем унижении! Тебе мало меня, ты хочешь запятнать могилу этого мученика, потому что я теперь беззащитна... Ты ошибаешься: нет, правда, того, кто имел мужество защитить меня, хотя бы против тебя; но есть еще рука, готовая по моему приказанию вооружиться стилетом.

- У тебя хватит духа направить эту руку против меня? - спросил гетман.

- А почему бы и нет? Что нас связывает? - в гневе вскричала женщина. - Мое прошлое заглажено жертвой друга, которого я теперь потеряла; сын его может быть защитником матери против насильника, посягающего на его честь!

- Да ведь это безумие! Чистое безумие! - шепотом сострадания вымолвил гетман.

Беата, закрыв лицо обеими руками, громко зарыдала; гетман вошел в узенькую горницу.

- Ради Бога, послушайте же меня! Я пришел к вам со смирением, с покорной просьбой позволить мне, хотя отчасти, исправить зло, которое я вам причинил в минуту увлечения и безумства... Я хочу устроить его судьбу...

- Его судьба уже решена, - резко выговорила Беата. - Я отдала его в распоряжение твоих врагов, чтобы он помог им сломить твое величие, которым ты так гордишься; я отдала его фамилии, чтобы он там научился презирать тебя!

Гетман стиснул зубы.

- Это - безумие, - повторил он, - я скажу еще раз, что это безбожное и преступное безумие... И вы, сударыня, молитесь целыми днями, проводя все время за религиозными книгами и с четками в руках, а в сердце, как я вижу, носите месть против того...

- Который заслужил самую страшную! - докончила егермейстерша. Скорее Бог простит мне мое упорство, чем тебе твое преступление!