Геворг Марзпетуни

Через два дня князь Севада вызвал меня к себе и сказал: «Седа, моя Саануйш одинока. Теперь она больше, чем когда-либо, нуждается в твоих заботах. Готовься завтра же ехать в Ширак». Я с радостью согласилась, так как есть ли большее счастье для меня, чем служить тебе? Князь знал, что княгиня рассказала мне обо всем. Перед моим отъездом он в присутствии княгини сказал мне: «Седа, ты знаешь, какая опасность угрожает счастью моей дочери. Она еще молода и может сама ускорить надвигающуюся развязку. Поезжай и следи за каждым ее шагом. Ты женщина опытная, знаешь жизнь. Постарайся, чтобы твоя царица всегда была во всеоружии, чтобы каждый ее шаг, слово, взгляд пробуждали любовь мужа и заставляли его забыть чары жены Амрама. Никакое искусство не в состоянии воспламенить любовь, но оно может погасить искры старой любви и помешать им разгореться. Брак еще не обеспечивает любви, супруги должны всеми мерами ее охранять. В брачной жизни надо продолжать ту же борьбу, при помощи которой человек овладевает любимым существом. Об этом нужно думать постоянно. Так уж создан человек; добившись желанной цели, он теряет к ней интерес. Настает время испытаний. Твоя царица этого не знает, и хорошо, если никогда не узнает. Она искренне любит государя и верит ему безгранично. Но такая любовь часто приводит к ошибкам. Иногда достаточно бывает неосторожного слова, грубого движения, небрежности в одежде, чтобы в любящее сердце просочился яд отвращения. За первой каплей следует вторая, третья, и чувство умирает. Все это ты знаешь, Седа. Поезжай и оберегай свою Саануйш от надвигающихся бед. Чувства царя уже не прежние, я это видел ясно. Позаботься, чтобы моя дочь не нанесла его любви последнего удара. Я же со своей стороны постараюсь найти способ предотвратить опасность».

С такими наставлениями князь отправил меня. После этого, как тебе известно, я приехала в Ширак. Государь был уже у тебя, в Еразгаворсе. Он продолжал окружать тебя нежной заботой. Ты была довольна судьбой. Подозрения князя не оправдались; по крайней мере, я не замечала никакой перемены в государе, видя его с тобой всегда нежным и любезным. Но когда в это же лето он стал устраивать для тебя увеселительные выезды в Сюнийские и Гугарские горы и, приставив к тебе сюнийских княгинь, сам, под предлогом неотложных дел, уезжал в севордскую область, мною овладели сомнения. Я тебе ничего не говорила; ты была так весела и счастлива, что надо было иметь каменное сердце, чтобы отравить подозрением твою чистую душу. Но я уже видела, что над сердцем царя властвует жена Амрама. Поездки в Утик стали повторяться. Ты ничего не подозревала, но мы, то есть родители твои в Гардмане и я во дворце, совсем измучились. Вскоре посещения царя так участились, что женщины во дворце и даже телохранители царя стали говорить: «Видно, наш государь влюбился в севордскую страну».

— Скажи мне, они догадывались, зачем царь посещает Утик? — спросила царица, дрожа от волнения.

— Нет. Это было известно только двум его телохранителям.

— Ах, Седа, зачем ты меня обманываешь? Двух человек достаточно, чтобы оповестить двухсот. А кому из дворцовых женщин было известно о моем несчастье?

— Тогда, кажется, никому. Вскоре брат царя Абас со своим тестем, князем абхазским Гургеном, попытался взять в плен государя и убить его. Царь скрылся от них. Заговорщики искали его в Шираке, а потом с войсками двинулись на Еразгаворс. Ты, конечно, помнишь, что еще до их прихода царь всех нас отправил в Утик, в Севордское ущелье. Мы укрылись в крепости Тавуш у Цлик-Амрама. Вот тогда-то две из придворных женщин заметили близость царя с княгиней Аспрам. Они порицали его за то, что он укрыл нас в доме своей возлюбленной, а не в одной из сюнийских крепостей.

— Кто эти женщины, Седа? Говори, я хочу знать, — спросила царица.

— Одна — мать нашей Шаандухт, другая — княгиня Гоар.

— Они говорили с тобой об этом?

— Да, но тайно. Кроме нас, никто этого не знал. Впрочем, я со своей стороны старалась рассеять их подозрения.

— Напрасно. Этим ты не могла закрыть им глаза. Почему ты тогда же не открыла мне этой тайны? Если бы я знала, что, кроме меня, она известна и другим, я вонзила бы нож в сердце этой низкой женщины, а потом убила себя. Ашот Железный избежал бы той опасности, в которой он сейчас находится, Саак Севада и его сын не были бы ослеплены.

— Как, царица? Неужели и ты узнала об этом в крепости Тавуш?

— Да, Седа, во дворце этой низкой женщины, через несколько дней после нашего приезда.

— Каким образом?