Гезат

Утром мы караваном из шести арб и почти полусотни всадников, среди которых были сыновья Цицеронов, два довольно наглых, скандальных юноши, полные противоположности своих отцов, отправились по замысловатой траектории в Бриндизиум. Двигались неторопливо, делая километров двадцать пять в день. Часть пути проходила по Аппиевой дороге. Она считается царицей дорог из-за своей важности. По ней в Рим поступают товары из Греции, Азии, Египта, которые выгружаются в Бриндизиуме, расположенном на западном берегу пролива Отранто — самом узком месте Адриатического моря. На Балканском полуострове у нее есть продолжении — Эгнатиева дорога, идущая до Фессалоник. Аппиева вымощена большими камнями, так что износа ей не будет. В чем я мог убедиться в начале третьего тысячелетия новой эры. Сейчас по обе стороны дороги стоят статуи, памятники, фамильные склепы. У римлян считается большой честью быть захороненным возле дороги, чтобы путники могли полюбоваться их усыпальницей. Как будто покойникам это важно. Все эти склепы разграбят и почти все разрушат. Когда я побываю в этих местах через пару тысяч лет, останутся единицы, причем, как сейчас вижу, самые зачуханные. Их не разломают, наверное, потому, что не будут вызывать созидательное чувство зависти.

По пути мы все по очереди должны были развлекать проконсула Марка Туллия Цицерона. Не трудно было догадаться, что новая должность ему в тягость, что в гробу он видел эту Киликию и любое другое место за исключением Рима, поэтому в нашу обязанность входило всякими способами отвлекать его от грустных мыслей. Кстати, брюзгой и нытиком он был, может, и не таким отчаянным, как младший брат, но то, что они родственники, заметно было и по характерам. Несколько раз и мне пришлось послушать его длинные речи. Они были не такими красивыми, как я изучал позже. Грубо говоря, он страдал словесным поносом. Видимо, редактора изрядно поработают над шлифовкой его речей, трактатов и писем. Говорили мы с ним по большей части о греческих философах. Он с удивлением обнаружил, что я знаком с их трудами лучше многих образованных римлян. При этом я еще немного тупил, чтобы совсем не вогнать его в тоску. Несмотря на то, что в будущем Марка Туллия Цицерона обзовут еще и философом, таковым он не являлся. Разве что назвать философией его образ жизни, как случится с Конфуцием или Кропоткиным. Его можно считать распространителем этой ереси. Если я считал, что философия шляется там, куда пока не добралась наука, то Марк Туллий Цицерон пошел еще дальше, заявив, что все философские течения верны: и ты прав, и он прав, и я прав — вместе стрижем лохов.

Сначала мы свернули на юго-запад и посетили виллу Марка Туллия Цицерона в Формии. Неплохое такое имение рядом с морем. Я еще подумал, что с удовольствием купил бы его, если бы хватило денег. Оттуда отправились вдоль берега моря в Кумы, расположенные неподалеку от Неаполя, где проконсул встретился со своими друзьями-приятелями, отдыхавшими там на виллах от римской суеты. Затем посетили еще одно его имение неподалеку от Помпеи, пока еще не погребенной под пеплом. После чего отправились на северо-восток в городок Беневент. Вернувшись на Аппиеву дорогу, добрались до Тарента, будущего Таранто, где проторчали три дня, потому что Марк Туллий Цицерон перетирал вопросы с Гнеем Помпеем, на данный момент неофициальным диктатором Римской республики. Наконец, еще через три дня, двадцать четвертого мая, наш обоз добрался до Бриндизиума.

Здесь мы застряли надолго. Якобы ждали приезд легата Гая Помптина, о котором отзывались, как о толковом командире. Видимо, проконсул сомневался в полководческих талантах своего младшего брата. Или ему нужен был любой повод, чтобы оттянуть отъезд к месту службы. Как догадываюсь, Марку Туллию Цицерону не хотелось покидать Апеннинский полуостров, надеялся, что случится невероятное, что в Риме осознают, какая большая потеря его отъезд, и пришлют гонца с приказом вернуться и продолжить развлекать своими речами плебс в судах.

Гонец не прискакал, поэтому мы погрузились на суда и отправились в составе большого каравана в плавание через пролив Отранто, а потом по суше добрались до Афин. Что интересно, ночевали в тех же пунктах, что и много веков назад и много веков вперед. Торговые пути изменяются только при переходе на другой вид транспорта. Пока что ездят на арбах, запряженных волами, которые в, так сказать, экономичном режиме движутся со скоростью километра четыре в час, поэтому и остановки на ночь делают в тех же местах, что и предшественники, где издревле появились поселения, чтобы обслуживать их.