Гибель 31-го отдела

Он открыл рот, чтобы сказать: «Ну я пошел».

– Тебе не хочется идти домой, – опередила она его.

– Не хочется.

– Так оставайся.

Он кивнул. Она продолжала:

– Только учти, со мной рядом спать – не сахар. Я без конца ворочаюсь, даже во сне.

Он разделся и лег.

– Ну что – снять мою роскошную хламиду? – спросила она.

– Сними.

– Ладно.

Она разделась и легла рядом с ним.

– Увеселений не будет.

Он подумал, что вот уже два года, как спит один.

– Здорово устал?

Мартин Бек промолчал. От нее исходило ласковое тепло.

– Опять до мозаики руки не дошли, – сказала Рея. –

Ничего, на следующей неделе.

Он быстро уснул.

XXIX

В понедельник утром Мартин Бек явился на работу, напевая какую-то песенку, чем немало поразил встретившегося ему в коридоре служащего. Он отлично себя чувствовал оба выходных дня, хотя и провел их в одиночестве.

Давно у него не было так хорошо на душе, сразу и не припомнишь – когда. Разве что в канун Иванова дня в 1968 году.

Кажется, вторгаясь в запертую комнату Свярда, он в то же время вырывается на волю из своего собственного заточения?

Он положил перед собой выписки из амбарных книг, отметил галочками фамилии, которые по датам подходили больше всего, и взялся за телефон.

Перед страховыми обществами стоит ответственная задача, а именно: зашибить возможно больше денег, посему люди у них трудятся, как каторжные. И по той же причине они содержат документацию в образцовом порядке, а то ведь, чего доброго, надует кто-нибудь, оставит без барыша.

Вообще-то спешка и гонка в наши дни стала чуть ли не самоцелью.

«Это невозможно, у нас нет времени».

Против этого есть разные приемы. Например, тот, к которому он прибег в пятницу в криминалистической лаборатории. Или другой: сделать вид, что твое дело – самое спешное. Такой трюк сходит, когда ты представляешь государственное учреждение. Правда, в пределах своего ведомства это сложнее, но есть люди, на которых слово «полиция» производит впечатление.

«Это невозможно, у нас нет времени. А вам срочно?»

«Чрезвычайно срочно. Вы обязаны сделать это».

«Но у нас нет времени».

«Кто ваш непосредственный начальник?»

И так далее.

Добившись ответа на очередной вопрос, он делал пометку в блокноте. Возмещение выплачено. Дело урегулировано. Держатель страховки скончался прежде, чем был произведен расчет.

Мартин Бек продолжал звонить и выспрашивать. Конечно, не везде ему сопутствовала удача, но все же на полях блокнота появилось уже довольно много пометок.

При восьмом разговоре его вдруг осенило:

– А что происходит с поврежденным грузом, после того как компания выплатит страховку?

– Его проверяют, разумеется. Если товар не совсем испорчен, наши служащие могут приобрести его со скидкой. Ну конечно. На этом тоже можно что-то выгадать.

Неожиданно ему вспомнилось кое-что из собственного опыта. Двадцать два года назад, в бытность молодоженом, он жил далеко не богато. Инга, его жена, до того как родилась причина брака, служила в страховой компании. И

однажды купила там со скидкой уйму поврежденных при транспортировке банок на редкость отвратительного бульона. Эти банки выручали их несколько месяцев; с тех самых пор ему противно глядеть на бульон.

Вполне возможно, что Калле Свярд или какой-нибудь другой эксперт дегустировал сей мерзопакостный продукт и признал его непригодным в пищу.

Девятый номер ему не пришлось набирать.

Телефон вдруг зазвонил сам. Кому-то понадобился

Мартин Бек.

Неужели?.

Нет, не угадал.

– Бек слушает.

– Это Ельм говорит.

– Привет, молодец, что позвонил.

– Что верно, то верно. Но ты, говорят, вел себя здесь вполне пристойно, и кроме того, я решил оказать тебе услугу напоследок.

– Напоследок?

– Ну да, пока тебя не сделали начальником управления.

Я вижу, ты нашел свою гильзу.

– Вы ее исследовали?

– А зачем, ты думаешь, я звоню, – едко произнес

Ельм. – Нам тут некогда заниматься пустой болтовней.

«Кажется, у него припасен какой-то сюрприз», – подумал Мартин Бек. Ельм звонил сам, когда мог чем-нибудь блеснуть. Во всех других случаях приходилось терпеливо ждать письменного заключения.

– Считай, что я твой должник, – сказал он.

– Вот именно, – ответил Ельм. – Так вот, насчет твоей гильзы – и досталось же ей. С таким материалом работать –

не сахар.

– Понимаю.

– Что ты там понимаешь… Но ты, очевидно, хочешь знать, связана ли гильза с пулей, которую нашли в теле самоубийцы?

– Да.

Молчанье.

– Да, – повторил Мартин Бек. – Очень хочу знать.

– Связана, – сказал Ельм.

– Это точно?

– Разве я тебе не говорил, что мы тут не занимаемся гаданием?

– Извини. Значит, гильза от той пули.

– От нее. А пистолета у тебя случайно нет?

– Нет. Я не знаю, где он может быть.

– Зато я знаю, – сухо произнес Ельм. – В эту минуту он лежит на моем столе.

В логове спецгруппы на Кунгсхольмсгатан царило отнюдь не приподнятое настроение. Бульдозер Ульссон умчался в полицейское управление за инструкциями.

Начальник ЦПУ велел проследить, чтобы ничего не просочилось в печать, и теперь ему не терпелось узнать, что именно не должно просочиться.

Колльберг, Рённ и Гюнвальд Ларссон сидели безмолвно в позах, которые выглядели как пародии на «Мыслителя»

Родена.