Гибель Армады

Беседа шла на испанском. Обычно Елизавета обходилась без переводчиков, так как превосходно владела несколькими иностранными языками.

— Непростительная ошибка секретаря, — кивнула Елизавета, — очень прискорбно! Я велела не давать приговору ход, но секретарь отправил бумагу в замок, — королева покачала головой, — конечно, секретарь будет наказан! Даже не сомневайтесь. Такие проступки не должны оставаться безнаказанными. Но смею вас заверить, я подписывала приговор только чтобы успокоить свой народ, требовавший возмездия. Казнить Марию никто не собирался. Произошла ошибка. Если бы не секретарь, мне бы удалось протянуть время, и люди бы постепенно успокоились.

Посол натянуто улыбнулся и не нашел, что ответить.

— Старая, выжившая из ума лгунья, — зло прошипел он, покинув покои королевы, — казнь особы королевской крови ей с рук не сойдет!

В это же время Елизавета отдавала распоряжения о заточении в Тауэр секретаря. «Ничего страшного, — думала она, — посидит несколько месяцев и выйдет на волю. Будем говорить: не понял приказа королевы. Дал ход бумаге, которой не следовало давать хода. Все просто».

Как и у Марии, у Елизаветы на голове красовался рыжеволосый парик. Вот только то, что находилось под париком, она берегла гораздо лучше своей родственницы.

Март 1587 года Испания

Дворец Эскориал темной громадиной выделялся на фоне ночного неба. Пробегавшие над дворцом черные тучи отражались в окнах, а месяц едва освещал небольшой кусочек земли. Филипп сидел в кабинете, и, несмотря на поздний час, просматривал пришедшие ему письма. Его худощавая фигура, облаченная в черный камзол, более похожий на рясу священника, отбрасывала длинную тень на узкую полоску света на полу.

Радоваться не приходилось. Новости, поступавшие с проклятого острова, были неутешительны. Месяц назад Филипп одним из первых узнал о казни Марии Стюарт, а теперь он к тому же понял, что Елизавета совершенно не собирается раскаиваться и просить прощения. Всю вину она свалила на секретаря, которому якобы дала указания не отправлять подписанный приговор суда до отдельных распоряжений. А тот взял да и дал ему ход. Елизавета посадила несчастного в Тауэр, но что-то подсказывало Филиппу: просидит секретарь там недолго.

Давно вынашиваемые планы об отправке к берегам Англии мощного флота начинали обретать конкретные очертания. Казнь Марии явилась последней каплей. Ранее Филиппа раздражала помощь Елизаветы голландским повстанцам, ее поддержка протестантов в Шотландии. Королева не прекращала отправлять войска и выделять деньги, как она выражалась, «братьям по вере». Английские пираты беспрестанно грабили испанские корабли, груженные деньгами, пряностями и драгоценностями. Даже те деньги, которые Филипп отправил в Нидерланды по земле, через Англию, Елизавета попросту велела конфисковать и отдавать их категорически отказывалась.

Нужно было образумить королеву-еретичку. Завоевать остров? Присоединить его к своим обширным владениям? Не исключено… Но по большому счету подобной задачи перед собой Филипп не ставил. Вот заставить подписать унизительное соглашение, по которому в первую очередь в Англии бы снова установилась власть папы римского, а соответственно и католицизм, заставить уйти из Голландии, освободить от своего навязчивого присутствия моря и океаны — другое дело.

Филипп вновь просмотрел разорительные планы Санта-Круса.

— Бюджет Испании этого не выдержит, — вздохнул он, — на бумаге выглядит прекрасно: такой флот несомненно выйдет победителем в любой войне. Но для победы над Англией хватит куда меньших сил и затрат. С нами Бог. Он поможет в схватке с теми, кто предал истинную веру.

Прикрыв уставшие от длительного чтения глаза, Филипп откинулся на спинку кресла. Неожиданно в памяти всплыла картина из далекого прошлого: он идет по коридорам дворца в Лондоне, а навстречу ему — невысокая, рыжеволосая девушка двадцати трех лет в тяжелом, бархатном платье. Елизавета… Как он был тогда в нее влюблен! И дело не только в его ужасном браке со стареющей, некрасивой и неприветливой сестрой Бэт. Просто Елизавета чем-то манила, заставляла обращать на себя внимание. И Филипп никак не мог отделаться от этого наваждения.

«Дело не в еретиках, населивших остров, — король вдруг услышал внутренний голос, громко и отчетливо зазвучавший в его голове. — Дело в том, что после смерти сестры, ты сделал Елизавете предложение, а она тебе отказала. Ты до сих пор ее любишь и не способен простить».

— Это не так! — Филипп грохнул кулаком по столу и вздрогнул от сказанных вслух собственных слов, — это не так, — повторил он чуть тише, — наверняка, вопреки всем слухам, она превратилась в уродливую старуху. Если бы я увидел ее, а не портреты, нарисованные услужливыми художниками, восхваляющими давно увядшую красоту Елизаветы, я бы тут же забыл тот юный образ. А война — война будет вестись за веру. Крестовый морской поход во славу Господа, — он перекрестился и опять обратил взор на пестревшие цифрами бумаги.