Гибель Армады

   — На море нельзя думать долго, — продолжал критиковать герцога де Вальдес, — пока мы выжидаем, матросов тоже кормить надо. Деньги, которые так любит подсчитывать герцог, текут сквозь пальцы.

В каюте на некоторое время установилась тишина. Её нарушал только звон бокалов, покашливание, да поскрипывание деревянных балок. Каракку слегка покачивало на волнах. К вечеру Армада вновь остановилась: ветер упорно не желал дуть в нужном направлении, пытаясь отогнать испанцев подальше от английских берегов. Ла-Манш был также далёк, как и в день благословения крестового похода.

Столы ломились от яств: вяленое мясо, свежий тунец, фрукты. Де Лейва запасся отменным вином. Гости с удовольствием дегустировали «Педро Хименез», отпивая часто, но по чуть-чуть, смакуя и понимая, что чем ближе к Ла-Маншу, тем меньше у них будет такой возможности. Вельможи запасались провиантом за свой счёт, и их питание разительно отличалось от того, чем кормили простых моряков и слуг.

«Эх, надо было брать всё, что матушка предлагала, — искренне пожалел о собственной непредусмотрительности Антонио, — подумал, истинному герою не пристало пировать во время военного похода. А есть-то хочется. Да и поход всё никак толком не начнётся».

30 мая 1588 года

Мыс Эшпишел. По-прежнему ветер гнал в сторону Африки. Усилия капитанов были тщетны. И если галеоны и галеасы ещё хоть как-то могли сопротивляться направлению, которое задавала погода, то небольшие корабли быстро шли противоположным запланированному курсом.

   — Не стоило уходить из Лиссабона, — ворчал де Лейва, — в лучшем случае мы просто потеряем время и в итоге вернёмся туда, откуда пришли.

   — А в худшем? — спросил Антонио, для которого худшее уже началось: его немилосердно укачивало. Мысли о еде больше не тревожили, съеденное накануне оказалось в море.

   — В худшем Армаду разбросает на большое расстояние, и мы ещё долго будем снова собираться все вместе. Хотя и это не худшее, — нахмурился дон Алонсо.

У Антонио не было сил задавать следующий вопрос — к горлу опять подкатила тошнота. Алонсо заговорил сам:

   — Господу Богу известно, что может произойти с нами. Его планы нам неведомы.

Слова эти напугали Антонио куда сильнее, чем усилившаяся качка. Он посмотрел на тёмное небо и прошептал слова молитвы.

1 июня 1588 года

Мыс Сан-Висенти. Новости, передававшиеся с корабля на корабль, не приносили успокоения. Король настаивал на продолжении похода. По всей Испании молились за успешный исход дела, но, видимо, помогало это так же мало, как и молитвы тех, кто находился на кораблях. Службы проходили по нескольку раз в день: священников на Армаде хватало. Герцог постоянно присылал указы следить за поведением членов экипажа. Но и без его указаний ни у кого не осталось сил ни играть, ни пить, ни начинать драки. Матросы давно ели то, что в принципе не годилось в пищу. Вода протухла, вино скисало в сырых бочках, превращаясь в уксус.

   — Как ты себя чувствуешь? — перекрывая шум волн, обрушивавшихся на корабль, спросил де Лейва перегнувшегося через борт Антонио. — Вижу, тебе по-прежнему плохо.

Антонио выпрямился.

   — Цвет твоего лица оставляет желать лучшего, — прокомментировал Алонсо. Сам он выглядел более бледным, чем обычно, но держался гораздо бодрее, чем его юный друг, — пошли ко мне в каюту. Угощу кое-чем.

   — Нет, нет! — при одной только мысли о еде у Антонио опять скрутило пустой желудок.

   — Пошли! — дону Алонсо противиться было бесполезно, и Антонио, шатаясь, последовал за ним.

   — Ром, — провозгласил де Лейва, когда они наконец добрались до каюты, — выпей. Станет легче.

Ром, видимо, действительно обладал каким-то волшебным свойством: вернувшись к себе, Антонио провалился в тяжёлый сон, а когда проснулся, ветер начал меняться.

7 июня 1588 года

Армада шла обратно к Лиссабону. С одной стороны, радовало, что они идут в нужную сторону. С другой стороны, качка так вымотала Антонио, что радоваться в полную силу он всё равно не мог. Он сжимал в руке медальон Розалины и старался пореже выходить из каюты.

«Конечно, такое поведение нельзя назвать героическим, — размышлял Антонио, лёжа на кровати и глядя в потолок, — но на палубе я не приношу никому никакой пользы. Наоборот, лишь мешаюсь под ногами». Оправдав таким образом своё безделье, Антонио с чистой совестью остался в каюте. Со всех сторон немилосердно скрипели доски, и он старался гнать от себя страшные мысли о возможном крушении каракки.

   — Бог милостив, — раздался голос де Лейвы у него над ухом. Антонио вздрогнул от неожиданности и резко сел, пребольно ударившись головой о балку. Алонсо расхохотался, — лежи пока. Ветер всё сильнее надувает паруса. Если уж Господь решил не гнать нас больше в Африку, значит, наши молитвы достигли его ушей. Армады потихоньку собираются вместе. Я видел — кругом сплошные мачты. Надеюсь, мы никого не потеряли за эти дни.

14 июня 1588 года

Мыс Финистерре.

   — Скоро обогнём Испанию, а там уж и до Ла-Манша недалеко, — радовались капитаны.