Гибель богов (Книга Хагена)

— Здесь же все пропитано смертью, ты разве не чувствуешь? — сквозь зубы прошипел Хаген. На него уже обрушился кошмарный поток безумных видений; из-за пределов узкого круга света, отбрасываемого его шаром, на них с невыразимой словами ненавистью смотрели глаза тысяч и тысяч бестелесных и облаченных в плоть существ, каждое из которых желало только одного — забыться, напившись их горячей крови. Почему Сухая Рука не чувствует этого?! Хагену приходилось напрягать все силы, чтобы не поддаться приступу страха; у него было чувство, что он спускается в собственную могилу.

Тем временем эхо от конских копыт утихло — стены разошлись настолько далеко, что звуки их не достигали. Впереди во мраке зажглись алые точки чьих-то глаз, наверху зашуршали невидимые крылья — какие-то твари носились над самыми их головами.

— Ты опасаешься этих, молодой тан. — Сухая Рука кивком указал на багровые огоньки глаз. — Опомнись! Ты же человек, а люди всегда сильнее нежити. Они берут нас нашими же страхами и неуверенностью.

— То-то Пожиратель Душ тобой едва не занялся, — прохрипел Хаген.

— То — нежить особая, — назидательно заметил Бран. — Специальная, только для того и сотворенная… чтоб тому, кто их создал!.. А здесь — здесь их вотчина, вот и все.

— Чья вотчина, что ты несешь? — обливаясь холодным потом, выдавил Хаген. — Ничего не понимаю…

— Здесь вообще родина нежити, — охотно пояснил Бран. — Гнипахеллир и пещера эта — их исконные владения. Что ж дивиться тому, что их здесь много? Только я еще вот что скажу. Те из нежити, для кого люди — пища, здесь не обитают, им тут делать нечего…

Его речь прервали страшный рев и грохот, земля затряслась, заходила ходуном, лошадь тана с жалобным ржанием упала, Бран поспешно спрыгнул сам; где-то невдалеке что-то рушилось, раскалывалось и обваливалось, в лица им ударил жаркий зловонный ветер… Это вновь подал голос проснувшийся Гарм. А потом все вновь стихло, и они молча продолжили путь.

Постепенно вокруг них становилось светлее, вскоре уже они могли различить землю под ногами коней; Хаген погасил свой шар и, как оказалось, напрасно — что-то моментально упало на него сверху, когти вцепились в доспехи, острые зубы попытались прокусить плотную стальную вязь хауберка; выручил Бран, рассекший тварь надвое ударом небольшого обоюдоострого топорика-секиры. Одновременно надвинулись и призраки — их тан не видел, но чувствовал — по холодным, кажущимся липкими прикосновениям, от которых мутилось сознание. Он поспешил вновь засветить свой колдовской огонь и, не удержавшись, прибавил несколько охранных заклятий.

— Убедился? — тяжело дыша, бросил он Сухой Руке.

— В чем? Этот крылатый вампир ведь напал на тебя, а не на меня…

— Случайность!

— Нет, — вздохнул Бран. — И скоро ты сам убедишься в этом.

Они двигались наугад, все глубже и глубже под землю, и вскоре встретили одну из процессий Яргохора, но уже без самого Водителя Мертвых. Бледные светящиеся фигуры медленно тянулись по единственной оставшейся им дороге — к логову Пса и далее, через Великие Врата, в бездны Хель.

Обогнав длинные ряды привидений, они достигли мест, где было уже почти так же светло, как в летнюю ночь в Хьёрварде. Впереди угадывались еще большие каверны — и оттуда несло жутким смрадом.

— Логово Пса близко, — одними губами произнес Хаген.

Призраки, крылатые и иные существа по-прежнему следовали за ними по пятам; мерзко шипя, что-то шевелилось на земле; наконец их кони окончательно вышли из повиновения и уперлись, не желая ступить вперед и шагу.

— Подержи. — Тан сунул поводья Брану.

— А ты куда?!

— Вон за теми камнями — логово Пса. Мне нужно добраться до него, разве не ясно?!

Сухая Рука ничего не ответил.

Хаген пробирался между торчащими из земли острыми и высокими каменными клыками в сопровождении целого сонмища кошмарных тварей, живших остатками ужасных трапез Гарма. Извивающиеся, семенящие, ковыляющие, источающие гнилостное зловоние, они не дерзали приблизиться к Ученику Хедина, но и не отставали ни на шаг; на Хагена были устремлены тысячи алчных взоров. Тан не смог удержаться от того, чтобы не окружить себя магической защитой. Каждое заклятье отнимало силы, шаги становились все более и более короткими. В руке Хаген сжимал эфес обнаженного меча, но от него сейчас было мало толку. Все надежды его заключались в небольшой фляге, лежавшей в левой ладони.

Он уже почти добрался до каменной гряды, когда Пес приподнял голову и злобно рыкнул, чуя странных пришельцев.

Над изломанной линией гранитных клыков поднялась аспидно-черная морда с белыми, кажущимися незрячими глазами и кроваво-огненной распахнутой пастью. Гарма недаром откармливали здесь, в ближнем Нифльхеле, мясом мертвецов — Пес был величиной с добрый городской дом, где-нибудь в Хедебю или Бирке… Белые, без зрачков, глаза уставились на замершего тана — а затем рык швырнул Хагена на землю, и Пес, захлебываясь от ярости, рванулся с цепи что есть мочи: перед ним предстал Живой!