Гибель королей

Этельвольд потерпел неудачу в своей жалкой попытке стать признанным королем Уэссекса, однако не сдался. Жители собственного графства отказались поддержать его, в распоряжении бунтовщика была лишь маленькая горстка сподвижников, поэтому он решил бежать туда, где можно найти воинов, вооруженных мечами, щитами и копьями. Он наверняка поехал на север, к данам, а пути туда только два: по суше, в обход небольшой армии, что Эдуард привел в Уимбурнан, либо по воде. Если по воде, то тогда он должен был направиться на юг, где его, вероятно, ждал корабль. Правда, я сразу же отбросил эту мысль. Даны не знали, когда умрет Альфред, и ни один корабль данов не рискнул бы болтаться в водах западных саксов, так что маловероятно, чтобы Этельвольда поджидало какое-нибудь судно. Он вынужден выпутываться самостоятельно, поэтому, скорее всего, выбрал сухопутный маршрут.

Я преследовал его, ощупью пробираясь сквозь мрак. В небе светила луна, но дорога оказалась в тени и была едва различима. Иногда мне казалось, что я вижу свежие отпечатки подков, но уверенности в этом у меня не было. Дорога тянулась между живыми изгородями и высокими деревьями и обычно использовалась для перегонки скота. После речной долины она круто поворачивала на север.

По пути мне попалась деревушка, и в хижине кузнеца я заметил свет. Как оказалось, подмастерье поддерживал огонь в горне. Такова была его работа – всю ночь не давать огню гаснуть. Он ужасно испугался, когда увидел меня в боевом облачении: в шлеме, в кольчуге и с освещенными пламенем ножнами.

Я осадил лошадь и заговорил с мальчишкой.

– Когда я был в твоем возрасте, – зазвучал мой голос из-под нащечных пластин, – я тоже следил за горном. Моя работа состояла в том, чтобы затыкать щели и дыры мхом или влажной землей в тех местах, где просачивался дым. Я занимался этим долгими ночами. Я знаю, как тебе одиноко.

Он только кивнул, слишком напуганный, чтобы говорить.

– Но у меня была девочка, которая приходила и наблюдала за горном вместе со мной, – продолжал я, вспомнив Бриду. – А у тебя есть девочка?

– Нет, господин, – ответил он, упал на колени и подобострастно склонил голову.

– Девочки – это лучшая компания в одинокую ночь, – сказал я, – даже несмотря на то, что они слишком много болтают. Взгляни на меня, парень, и ответь мне на один вопрос: здесь проезжали люди? И женщина с ними?

Мальчишка лишь молча таращился на меня. Моя лошадь забеспокоилась: то ли ей не нравился жар от горна, то ли раздражал едкий дым. Я похлопал ее по шее.

– Эти люди велели тебе не рассказывать никому. Они предупредили, что ты должен хранить тайну. Они угрожали тебе?

– Тот человек сказал, что он король, господин, – еле слышно прошептал мальчишка.

– Он соврал. Настоящий король здесь, поблизости, – сказал я. – Как называется эта деревня?

– Бланефорд, господин.

– Похоже, милое местечко. Значит, они поехали на север?

– Да, господин.

– Давно?

– Не очень, господин.

– И эта дорога ведет в Сефтесбери? – спросил я, пытаясь вспомнить названия этих важных районов богатого Уэссекса.

– Да, господин.

– Сколько их было?

– Дик и мимп, господин, – ответил мальчишка, и я понял, что он считает по-другому, не так, как я. Парень оказался смышленым и тоже догадался об этом, поэтому растопырил все пальцы на обеих руках, а потом поднял только одну руку. Пятнадцать.

– С ними был священник?

– Нет, господин.

– Ты молодчина, – сказал я, и он действительно был отличным парнем, потому что ему хватило ума сосчитать их. Я бросил ему кусочек серебра. – Утром, – добавил я, – передай своему отцу, что ты виделся с Утредом Беббанбургским и выполнил свой долг перед новым королем.

Его глаза расширились от изумления, а я направил лошадь к броду, где дал ей напиться, а потом послал в галоп.

В ту ночь я вполне мог не дожить до утра. У Этельвольда было четырнадцать человек, если не считать Этельфлэд, и он наверняка знал, что я брошусь в погоню. Вероятно, он решил, что за ним устремится вся армия Эдуарда. Если бы знал, что преследовать его будет одинокий всадник, то обязательно устроил бы засаду, и тогда я встретил бы свою смерть под яркой луной. Хотя такая смерть лучше, чем та, которой умер Альфред. Лучше погибнуть в бою, чем лежать с огромной, как камень, шишкой в брюхе в провонявшей комнате, мучиться от страшной боли и давиться слезами. Но потом, в другой жизни, все равно приходит облегчение, и человек заново рождается к радости. Христиане называют это раем и пытаются загнать нас в его мраморные залы страшными сказками об адском огне, который горячее огня в горне кузнеца. А вот я отправлюсь в снопе света в главный зал Валгаллы, где меня будут ждать друзья, и не только друзья, но и враги, люди, которых я убил в сражениях, и мы будем пировать, и пить, и биться, и развлекаться с женщинами. Такова наша судьба, но ежели мы умираем неправильно, тогда нам предстоит вечно обитать в холодных залах богини Хель.