Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941

Командир понимал, что происходило в умах этих офицеров. Они хотели спуститься под воду, привязав к себе груз и зная, что никогда не вернутся назад. Офицеры рассчитывали прикрепить к себе под водой заряд и взорваться вместе с ним.

– Такую жертву не могу принять, – сказал командир Линдеман, нарушив молчание. – Считаю это бессмысленным. Все возможное уже сделано.

– Но не то, что мы предлагаем, – возразил Рихтер.

– Смелость делает вам честь, – ответил Линдеман. – Но она еще понадобится вам несколько позднее.

– Лучше погибнем мы, чем весь корабль.

– Не теряйте голову, Рихтер. Зачем бессмысленная жертва? Если бы был хоть один шанс… Поверьте, в новой попытке нет никакого смысла. Однако я вам признателен.

«Это мои люди, – думал Линдеман. – Моя школа. Они готовы умереть за других. Знания, которые получили в штабном колледже, применили на практике на „Бисмарке“».

Командир выглядел бледным и утомленным. Но был само спокойствие и сдержанность. Его уверенность, пренебрежение к смерти передавались подчиненным, пропитывали все отсеки. «Боже мой, – думал он, – такие люди должны умереть!»

Затем снова начались атаки эсминцев.

В каждом отсеке корабля жажда жизни боролась со страхом смерти. До момента гибели на линкоре предпринимались отчаянные попытки спастись. Теперь, когда колосс оказался в беспомощном состоянии, проявились со всей очевидностью точность расчетов и великолепие конструкции корабля.

Из-за почти не прекращавшихся атак эсминцев переборки на всю ночь были закрыты. В котельных находиться стало просто невозможно. Матросы в кожаных спецовках работали в невероятной жаре и отказывались уходить с вахты. Их одного за другим выносили без сознания, но через несколько минут, как только приходили в себя, матросы возвращались на вахту, стремясь выжать из двигателей все возможное. Последние переключались сразу с команды «полный вперед» на «полный назад». Передний клапан запирался не раньше, чем открывался задний. Поразительно, что машины выдерживали такие нагрузки.

Люди, работавшие в машинном отделении, держали между потрескавшимися губами дольки лимона. Ткань спецовок до крови раздирала их потную кожу. Матросы из последних сил преодолевали изнеможение, жару, духоту, нервное напряжение, смерть.

Внезапно на контрольный пункт машинного отделения поступил доклад, что одна из турбин вышла из строя.

– Сделайте все возможное, – последовал приказ.

– Умрите, но восстановите! – кричал главный механик.

Открытым оставили лишь один клапан, чтобы сосредоточить нагрузку на лопастях только одной стороны турбины. И это при большом давлении пара и высокой температуре, при наглухо закрытых предохранительных клапанах! Больше пара, больше!

Наконец, образовалось необходимое давление на второй клапан – 30, 60, 90, 200 атмосфер.

Охваченные ужасом матросы следили за опасным экспериментом, за проведение которого в обычных условиях главного инженера отдали бы под трибунал.

Затем двигатель ожил. Без негативных последствий, даже лопасти не деформировались. Подлинный триумф германского кораблестроения… Слишком поздно. Ровно через десять часов, когда корабль уходил под воду, разбитый артиллерийским огнем, турбины продолжали работать.

Последние часы перед сражением переживались тяжелее всего людьми, не задействованными на боевых постах, – коридорными, слонявшимися теперь с повязками Красного Креста на предплечьях, другими представителями обслуживающего персонала, а также летчиками, портными и сапожниками.

Одним из таких членов экипажа корабля был капитан-лейтенант Нобис, которого отлучила от обязанностей торпеда, повредившая рулевое управление «Бисмарка». Он взглянул на карту… и отметил место, где германский флагман будет перехвачен и потоплен. Крохотная темно-синяя точка от химического карандаша, походящая на знак препинания в конце предложения. Но в данном случае она свидетельствовала об окончании значительно большего.

Только бы поскорее прошли оставшиеся часы. Только бы избавиться от переживаний и ненужных воспоминаний. Страх неминуемого конца так долго томил Нобиса, что он перестал его ощущать. Он привык к нему и надеялся, что в последний час поведет себя достойно. Примет смерть, как подобает мужчине, офицеру. Он не должен оказаться слабее тех, чью судьбу разделит…

Сколько времени прошло с тех пор, как его почитали дома в Силезии героем, и сколько осталось, прежде чем он действительно будет им? Он стал ходячей рекламой, после того как в местных газетах о нем вышли напыщенные статьи. Его фото даже выставляли на «коричневом» сборище! Но среди этих людей он не чувствовал себя в собственной тарелке. Но это лишь вопрос ощущений. Он почти не думал об этом. Политика его не интересовала. Ни тогда, ни тем более сейчас, когда находится на краю гибели… Ради чего? Сейчас уже слишком поздно…

О Дайне он ни с кем не делился. Отец однажды удивился, когда Нобис разглядывал ее фотографию.

– Кто это? – спросил старик.

– Девушка. – Он собирался убрать снимок, но отец взял его в руки и стал разглядывать.

– Девушка хорошенькая… где она живет?

– В Португалии.