Гибель С. А. Есенина. Исследование версии самоубийства

Некоторые следы насилия на лице и шее Есенина в акте вскрытия тела откровенно игнорируются («других знаков повреждений не обнаружено»), раны на руках тенденциозно интерпретируются («раны на верхних конечностях могли быть нанесены самим покойным»), и отсутствие крови вокруг них ничуть не смущает судмедэксперта.

Есть свидетельство экскурсовода по Ваганьковскому кладбищу М. В. Алхимовой (1929–2017), пересказавшей случайный разговор: «О том, что Есенина убили, я впервые услышала 6 апреля <19>80-го года. Я хорошо это запомнила потому, что это Пасха была. Я была на кладбище, и ко мне подошли старик со старушкой — очень интеллигентные люди и попросили провести к могиле Екатерины Александровны — родной сестры Есенина. Я сказала, что там очень мокро. И вдруг мне эта дама пожилая говорит: „А вы знаете, что Есенина убили?“ Я была в шоке и сказала, что первый раз слышу. Она говорит: „Мой брат ассисти-ровал Гиляревскому. Он жив. Живет в Ленинграде. Он говорил, что у Есенина было перебито три шейных позвонка[298]

и проломлен лоб[299]“. Я сказала, что первый раз такое слышу. А старик ей говорит, мол, что ты язык распускаешь. А она сказала „Я в таком возрасте, когда мне ничего не страшно“. Потом я их проводила до транспорта. И уже потом пожалела, что не оставила свой номер телефона им. Может что-то еще важное они мне рассказали бы»[300]

.

Проверить этот рассказ, не зная ни имени, ни фамилии врача или санитара, ассистировавшего Гиляревскому[301], и не эксгумировав останки, не представляется возможным. Документом, характеризующим состояние тела Есенина, является только акт вскрытия, подписанный А. Г. Гиляревским.

Современные судмедэксперты, ознакомившиеся с содержанием этого акта, сдержанно говорят, что он чрезвычайно краткий. С этим можно согласиться, но что скрывается за этой краткостью?

В акте нет упоминания об отсутствии веревки, хотя петля «не должна быть снята с шеи трупа, и труп препровождается к месту вскрытия с петлей на шее. Если же петля снята, то она должна быть направлена вместе с трупом к месту вскрытия»[302]. В результате не были сопоставлены материал петли и размеры странгуляционной борозды. В акте не рассматривается вопрос о самоубийстве/убийстве. Между тем «вскрытие должно быть дополнено еще исследованием странгуляционной борозды в проходящем свете. Без этого последнего вскрытие не может считаться сделанным удовлетворительно, так как только это исследование странгуляционной борозды открывает в ней свойства и явления, на основании которых может быть разрешен вопрос, прижизненно или посмертно была наложена петля на тело погибшего. Это исследование борозды может быть выполнено только медиком при судебно-медицинском вскрытии»[303]

.

В акте Гиляревского не исследован и вопрос о том, прижизненно (на живого человека) или посмертно (на шею трупа) накладывалась петля, в то время как это устанавливается «только (это уже при судебно-медицинском вскрытии медиком) исследованием кровераспределения в толще собственно кожи при рассматривании выделенной из кожи части борозды в проходящем свете»[304].

Как видим, в кратком акте опущены весьма существенные моменты. Но присущи ли эти недостатки всем актам Гиляревского, или они были вызваны внешними причинами только в случае исследования тела Есенина?

Чтобы разобраться в этом вопросе, в архиве «Бюро судебно-медицинской экспертизы» мы ознакомились с другими актами вскрытия мертвых тел, которые производил А. Г. Гилярев-ский. Выяснилось, что порядок оформления актов вскрытия тел, действовавший в 1920-е годы, отличался от современного. Сейчас акт вскрытия оформляется в виде отдельного документа, тогда как в 1920-е годы каждый судмедэксперт, проводивший вскрытия, имел специальную книгу «Протоколы вскрытия мертвых тел», в которую его лаборант под диктовку эксперта записывал результаты вскрытия. Эта книга находилась у судмедэксперта, поскольку ему необходимо было проводить вскрытия тел в разных больницах. Лаборанты периодически менялись, поэтому с течением времени менялся почерк, которым написаны акты. Все страницы в книге пронумерованы, и на последней странице имеется запись заверителя, в которой указано общее количество страниц. Именно эта книга является первоисточником актов вскрытия, хотя ни один из них не подписан судмедэкспертом. Это и не требовалось, поскольку имя и фамилия судмедэксперта были указаны на обложке. При необходимости на основании акта, записанного в книге, для милиции делалась справка, под которой уже стояла подпись судмедэксперта. По-видимому, именно такая справка фигурирует в следственном деле, которое ныне хранится в ИМЛИ.