Гибель великого города

Послышались легкие шаги. Манибандх поднял глаза и увидел красавицу, которая так пленила его во дворце Амен-Ра. Ничком упав у дверей, она приветствовала государя, Манибандх изумился. В такую бурную ночь, когда кругом бушует кровавый ураган, она пришла! Он бережно усадил девушку возле себя и радостно засмеялся…

…Когда по зову Манибандха в покои явился военачальник, он увидел рядом с государем красавицу, которая очищала бананы. Перед ней лежало множество прекрасных плодов. В руках Манибандха была кисть винограда.

Почтительно наклонив голову, военачальник ждал. На его доспехах запеклась кровь. Манибандх взглянул на него и спросил:

— Что происходит в городе?

— Государь! Жители оказывают неповиновение. Но они скоро поплатятся за это.

— Ты получишь награду! — сказал Манибандх.

— Клянусь преданно служить государю! — воскликнул военачальник. — Государь, прикажите вернуть войско, которое мы послали к морю, — это послужит успеху дела.

— Ты уверен, что это приблизит победу?

— Государь! Так подсказывает мне мой опыт солдата. Разъяренные горожане могут натворить немало бед…

Писец Лабан тотчас принялся писать на куске материи приказ государя. Внезапно резкий порыв ветра погасил лампу. Красавица в испуге вскрикнула. Раб и рабыня тут же внесли несколько новых ламп. Красавица засмеялась, прижавшись к плечу Манибандха.

Один из рабов поставил перед господином светильник и подал ему кусок красной смолы. Манибандх собственной рукой запечатает приказ и приложит к смоле печать из слоновой кости с изображением первого царя Мохенджо-Даро!

— Послушай, полководец! — засмеялась красавица. — Я хочу, чтобы к рассвету в городе настала тишина! От этого шума у меня разболелась голова!

Манибандх изумленно взглянул на рабыню. Не ослышался ли он? Весь город утопает в крови, а эта женщина негодует на то, что от звона мечей у нее болит голова!

— Госпожа! — ответил военачальник. — Ваши слова звучат для меня как приказ, и он без промедления будет исполнен…

Зубы красавицы блеснули в улыбке. Военачальник ушел.

И опять в комнате остались только двое — девушка и Манибандх.

— Кто ты? — изумленно спросил Манибандх. — Мне кажется, ты не рабыня!

— Нет, для вас я всегда рабыня!

— Из какой ты страны?

— Я ваша подданная!

Руки Манибандха потянулись к девушке, как голодные змеи к добыче. Его неумолимо притягивала эта красавица, пьянящая словно сладкий сон…

Эта ночь подобна чарам волшебника… Порывы урагана, треплющие листву и приносящие издалека приветственные клики солдат, хвалы повелителю… Мерцающие, дрожащие во мраке ночи огни светильников… Громовые здравицы в честь царя, способные свести с ума… А рядом — эта таинственная женщина…

У Манибандха закружилась голова. Вот она — первая ночь его царствования…

Женщина наливает вино в чашу — самое лучшее, ароматное, с багряным отливом, — вино, которое придает силу. Кажется, что в каждом глотке его таится свершение всех желаний, и хочется воскликнуть: пусть вечно бурлит пена пьянящей молодости!..

Все свирепей завывает ураган. Где-то поет воинская раковина. Издалека доносится шум сражения.

Распростертое повсюду покрывало ночи — черные локоны красавицы… Эта буря — ее вздохи… Великая гордость, ощущение безграничной власти… Жалкие черви смеют ему сопротивляться!.. Буря поет победную песню, и Манибандх слушает ее.

Чаша опять у губ… Глаза словно впивают очарование женской красоты… Восторг… Безудержная радость… Звенят украшения красавицы… А там земля пьет кровь… Там скрежещет оружие…

Любовь и победа, наслаждение и власть, женщина и мужчина, раб и царь…

Буря свирепо рычит…

Звонко стучит сердце. В жилах трепещет вместо крови огневое вино…

Мощный, сотрясающий небо клич:

— Слава царю Манибандху!

— Еще чашу, красавица!.. — кричит Манибандх. — Еще чашу!..

Звонкий женский смех…

…Чандра, Виллибхиттур и Нилуфар укрылись в своем домике. Тускло горела лампа. Иногда сквозь маленькое оконце врывался ветер и колебал пламя лампы.

— Племя дравидов сегодня в пасти у смерти… — сказал поэт.

— Сегодня рабы взывают о помощи… — откликнулась Чандра.

— Что нам до всего этого? — воскликнула Нилуфар. — Мы не грабим, не убиваем. Неужели и нас, мирно сидящих в этом доме, не минует гибель!..

— Нилуфар, что ты говоришь? — воскликнул поэт. — Сегодня мы должны решить — жить рабами или умереть за свободу!

Нилуфар порывисто схватила его за руку.

— Ты — вся моя жизнь! Я не пущу тебя! Я одна, поэт, вокруг ужасная тьма неведомой судьбы…

— Нилуфар! — нетерпеливо воскликнул Виллибхиттур. — Ты унижаешь себя. Что тебя лишило разума? Почему ты трепещешь?

Она протянула к нему руки.

— Умоляю, не отнимай у меня жизнь…

Вдруг рука поэта поднялась и ударила египтянку по щеке.

— Ты струсила! — воскликнул он. — Неужели можно жить в трусливом трепете бессилия? Мы родились и умрем в борьбе…

Нилуфар в оцепенении смотрела на него.

— Ты ударил меня?..

— Разве я совершил несправедливость, подняв руку на мертвеца?

— Так я мертва? — в отчаянии проговорила Нилуфар. — Ты оскорбил меня, поэт!

Где-то поблизости засвистел беспощадный бич — избивали раба.

— Ты слышишь? — спросил Виллибхиттур.