Гибель великого города

Дравидских женщин уничтожать не стали. Девушек разобрали воины, остальных белокожие женщины взяли себе в служанки: они не умеют ни сражаться, ни охотиться, разве они отличаются чем-нибудь от животных, эти почитательницы лингама?

Дравиды стояли со связанными за спиной руками, низко опустив головы. Они не в силах были смотреть, как делят их матерей, жен, сестер, дочерей… Отныне нет для них пристанища. В их домах и крепости поселятся белокожие, полями их станут обладать пришельцы. Без сомнения, они сильные люди, если, победили в такой ожесточенной схватке. Из глаз царицы Киката струились слезы: теперь она рабыня! До вчерашнего дня ее гордость была беспредельна, а сегодня ее нежные ножки разбиты в кровь. Глаза пленных воинов горели бессильным гневом. Но что они могли сделать? «Как страшны эти люди! — думали дравиды. — Они отняли наше счастье, наш покой — и все еще не насытились оскорблениями!»

Сом поднял меч. К нему начали подводить побежденных.

— Турин! Бахула! Швета! — закричал один из помощников Сома. — Матери, сестры, идите сюда! Вам станет весело! Смотрите, как трепещут эти дикари!

Дравидские воины с тоской смотрели на догорающий город, мысленно прощаясь с ним. Они приготовились гордо встретить смерть. Дравиды никогда не были трусами. Белокожим нелегко далась победа, хотя и воевали они верхом на быстроногих лошадях.

Белые женщины окружили место казни и с восторгом наблюдали, как одна за другой катились в пыль отрубленные головы. Дравиды не просили пощады. Но вот пришла очередь правителя Киката. Он вырвался из рук иноземцев, упал лицом вниз и пополз к ногам белокожих, моля о пощаде. Он показал знаком на землю, на небо, потом на себя и стал биться головой оземь.

Из уст пленных вырвались проклятия. Как смеет он так унижаться перед этими варварами! Царица крикнула ему:

— Нишант!

Но Нишант уже был мертв душой. Он подполз к старейшине белокожих и, припав к его ногам, заплакал. Рукой он делал знаки, очевидно желая что-то сказать.

— Чего он хочет, Друхью? — спросил старейшина.

Приглядевшись к странным жестам правителя, Друхью нерешительно сказал:

— Отец! Его надо оставить в живых. Он говорит, что где-то зарыл свои сокровища и отдаст их нам, если мы сохраним ему жизнь. Он станет нашим преданным рабом и поможет завоевать всю страну.

Старейшина, усмехнувшись, сказал:

— Правитель! Ты наш друг. Мы довольны твоей преданностью.

Друхью толкнул правителя в спину в знак милости. Старая светлокожая женщина вытащила из чаши, надкушенный кусок мяса и бросила его к ногам правителя Киката. Тот жадными глазами взглянул на брошенное мясо. Старейшина делал поощрительные жесты, как бы говоря: ешь, ешь. И струсивший царь-предатель, уподобившись зверю, принялся пожирать объедки мяса. Старейшина с улыбкой сказал:

— Сом! Кажется, он будет нам полезен!

После казни варвары разожгли большой костер и принялись жарить мясо. Началось торжество. К костру были принесены найденные в городе съестные припасы. Огромными грудами возвышалась вся сегодняшняя добыча, — ее разделят на всех по приказу старейшины. Чаши со священной сомой пошли по рукам.

Поэт снова запел:

«О Агни, бог огня всепроникающий! В твоих ужасных зубах все обращается в пепел. Ты могуч, ты велик, ты душа всего сущего, ты созидатель жизни! О яркий огонь! Твое тело подобно золоту. Ты защищаешь нас всегда и везде. Ты бодрствуешь со дня сотворения мира, о ты, принимающий облик дня и ночи! Твое сияние освещает все небо. Придай нам силы! О могущественный наш покровитель! Освети путь для нас туда, где еще не успела ступить наша нога. О ты, чья утроба напоена ароматом, могущественнейший! Почитая всесилие твое, мы бросаем на твой пламенный язык мясо. Оближи его своим языковидным пламенем! Мы съедим облизанные тобой куски, и в наших телах возгорится беспредельное мужество, и побегут, перед нами враги наши, как бегут от тебя холод и мрак…»

Только горстка дравидов уцелела. Под предводительством царевны Чандры последние жители Киката медленно брели в великий город.

Одна из женщин бессильно опустилась на землю, обхватив колени руками. Она больше не могла идти и с отчаянием смотрела на своих соплеменников. Вскоре она останется одна на дороге. Еще некоторое время будет она слышать ободряющие звуки человеческих шагов. А потом ничего, совсем ничего, только молчаливое безлюдье леса, густая тьма ночи и страшные лесные хищники, волки, медведи… Женщина в ужасе закричала.

Но никто не обернулся на ее голос. Люди безмолвно продолжали идти. Надежда, одна надежда озаряла им путь. Вся душа их сжалась в комок, они были глухи ко всему. Они жаждали мести.

«В каждой капле крови белокожих заключен яд — вот причина всех несчастий. Их боги победили нашу страну, но и наш бог не бессилен. Почему-то он разгневался на нас, а раньше все враги наши трепетали, боясь его мощи», Так думали усталые дравиды.

Уже скоро великий город. Все труднее идти. Но усталая голодная толпа упрямо продвигается вперед, не думая ни о теле своем, ни о душе, ни о тех, кто останется на дороге. Живые отомстят за всех.