Гибельный мир

Маг вышел из покоев правительницы и заспешил к себе. Им владело возбуждение исследователя. Подобное тому, что рассказала Аир, он слышал впервые, и ему стало любопытно, что же могло случиться тогда и что это может означать. Хотелось тотчас засесть за книги, но время поджимало. Проходя по закрытой общей галерее, Вален бросил взгляд на клепсидру — до пира оставалось едва полтора часа. А значит, надо было одеваться и спускаться в залу. Рутао поспешил к себе и, закрыв дверь спальни, тут же нагнулся над своей записной книжкой, четко и очень кратко стремясь изложить все соображения, которые всплыли у него в голове на пути от комнат императрицы до отведенных ему покоев.

Маддис покосился на учителя с удивлением.

— Я подготовил вам одежду, — сказал он тоном вопроса.

— А? Хорошо. Достал золотую цепь архимага? Нет? Вынь. И дай мне перстень с печатью главы Конклава. Будем при параде.

— Мне сопровождать вас?

— А знаешь, одевайся. В самом деле, почему бы и нет.

— Ваш разговор был результативен? — осторожно осведомился Маддис.

— Вполне. Кажется, мы нашли общий язык, а я еще к тому же получил интересную тему для исследования… Чему ты улыбаешься?

— Кажется, учитель, вам таки суждено преуспеть через женщину.

— Нахал. — Рутао поймал ученика за ухо и дернул. Маддис и не подумал сопротивляться. — Преуспею я или нет на этот раз — неизвестно. Я пока не уверен, что стану учителем императрицы. Но кое-что я уже получил. Потому давай-ка одевай меня. И себя не забудь.

Огереда хмыкнул в кулак.

Он знал, почему учитель торопится — по традиции правитель (или, соответственно, правительница) в самом начале праздника объявлял о наградах, дарах и пожалованиях, а также всех значительных изменениях в пирамиде власти. И если Вален пока не ожидал услышать свое имя в этом перечне, он всегда старался узнать, кого называли, с тем, чтоб быть в курсе политических изменений. Маг торопливо стянул с себя поднадоевшую дорожную одежду и подставил Маддису руки.

Они спустились в залу вовремя, хотя правительница, как выяснилось, на первую, официальную часть празднества не явилась. Вместо нее список пожалований зачитывал ее секретарь, Хабель, младший племянник главы Дома Бибрак, что было вполне позволительно. Вален слушал краем уха, лишь чтоб отметить себе резкие изменения, если таковые будут. Ничего особенного, если не считать двух крупных областей, изъятых у Нарит и других мятежников и подаренных одна Дому Лигон, а вторая — Диаго. Рутао знал, что из этих двух Домов пришли на службу Аир три даровитых молодых человека, уже успевших доказать свои незаурядные способности.

Императрица охотно жаловала верных и способных людей, и в этом не было ничего удивительного или необычного. Вален заметил, что о даровании кое-каких земель своей семье правительница не упомянула ничего. В общем, правильно сделала, зачем лишний раз напоминать о своих родителях-крестьянах? А вот о созыве большого совета, то есть органа куда более влиятельного, полного, чем совет знати, выслушал с удовольствием. Это было сигналом ему, что их договор начинает действовать. Что ж, подумал он, если Аир будет соблюдать свои обязательства, он тоже не отступится.

Сперва был фуршет — в средних размеров зале, названной передней за то, что ею начиналась длинная анфилада залов, предназначенных для всякого рода балов и пиров, были расставлены столы, а на столах громоздились закуски всех видов. Украшенные зеленью и цветами фигурные блюда, тарелки, глубокие салатницы с поздней зеленью из императорских оранжерей, вазы для фруктов были полны, но вместе с тем при ближайшем рассмотрении оказалось, что есть тут практически нечего. Графины с винами самых разных возрастов и сортов отливали всеми оттенками алого и бледно-желтого, закуска же, поданная к нему, была столь невесома и символична, что могла служить лишь изящным дополнением к игристому соку винограда.

Вален, спешивший ко двору и потому все последние дни перекусывавший на скорую руку, подобрался было к большому серебряному блюду, выполненному в виде морской волны, где были красиво уложены напластованные ломтики рыбы всех сортов, подцепил на вилку один такой ломтик и испытал сильнейшее разочарование. Широкий на вид кусочек был так тонок, что колебался от ветерка, порождаемого проходящими мимо стола людьми, и совершенно прозрачен. Рутао понял, что, несмотря на большой размер блюда, рыбы на нем микроскопически мало, а съедать все, что здесь так красиво разложено, не следует из соображений приличия. Тяжко вздохнув, Вален отправил рыбу в рот. Ломтик почти мгновенно растаял на языке.

— Я понимаю, почему ее величество не появилась на этой с позволения сказать трапезе, — заметил он подошедшему Маддису.

— Скорее всего она еще не оделась, — ответил ученик. — Я слышал от Ваиды, что к ней внезапно и нежданно прибыли какие-то гонцы, и она их принимала. Только б не война…

Вален насторожился.

— Гонцы? С границ?

— Я не знаю. Ваида не сказала. Скорее всего она и сама не знает.

— А кто такая Ваида?

— Одна из служанок императрицы. Я с ней знаком. — Маддис улыбнулся.

— И она тебе все рассказывает?