Гигантский морской змей

Поскольку доктор Гамильтон писал в этой книге и о сиренах, прототипах сказочных персонажей, то ему было очень соблазнительно поговорить под тем же соусом и о кракене с морским змеем: так у него составилась некая трилогия о монстрах, ставших классическими со времен Понтоппидана.

Эта достойная попытка нашла свое продолжение через несколько лет по инициативе мистера Эдварда Ньюмена, главного редактора лондонского «Зоолога», замечательного научного журнала викторианской эпохи. В 1847 году этот уважаемый джентльмен предоставил все полосы журнала для сообщений, связанных с осмеянным морским змеем. Наверняка именно этот акт дал толчок британскому периоду морского змея, которому посвящены последующие главы. Подогреваемые доброжелательным интересом научной общественности, свидетельства собирались в течение почти полувека. Темпы их накопления кажутся чуть менее стремительными, чем раньше, но иногда они предлагали такое богатство деталей и столь серьезные гарантии подлинности, что могли подтвердить наконец необходимость углубленных исследований и попыток идентификации.

Позиция Эдварда Ньюмена по отношению к проблеме, определенная со всей строгостью, — это вызывающий восхищение урок научной добросовестности.

«В течение стольких лет считалось хорошим тоном осмеивать все доклады, связанные с этим очень известным монстром, и я не без колебаний рискую опубликовать следующие параграфы в свою защиту…

Натуралисты, или скорее те, которые считают возможным для себя хвалиться этим титулом, относятся с большим уважением к авторитетам, чем к весомым фактам или наблюдениям: основное в их исследованиях — установить, может ли такая вещь быть или не может. Натуралисты, уважающие факт, выбирают другую дорогу для достижения знания: они спрашивают себя — есть ли эта вещь или ее нет… Вот почему единственное, что должны здесь установить натуралисты — приверженцы фактов: могут ли все описания, собранные до сих пор, относиться к китообразным, рыбам или другим морским животным, которых мы уже знаем?»

В КАЧЕСТВЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Точка зрения была ясна. Но ведь как легко отрицать явление, даже не дав себе труда его проанализировать! Святой Фома убедился бы в существовании морского змея, только увидев его своими собственными глазами. В пору, когда журналисты не жалели сарказма на комментарии по поводу несчастий, постигавших нашего героя, для одного из самых известных представителей этой корпорации, редактора «Нью-Йорк геральд» француза Бенедикта-Анри Ревуаля, было совсем не просто подавить свою недоверчивость по давлением событий. Во всяком случае, он нашел способ дать нам это понять, и это доказывало, что ветер переменился.

Так как эпизод, изложенный в его книге «Рыбная ловля в Северной Америке», достаточно верно передает атмосферу недоверчивости, насмешек, шарлатанства и скандалов — может быть, даже и мистификаций! — которые характеризовали американский период, именно им мы и закончим эту главу.

Находясь в августе 1846 года в Ньюпорте, штат Массачусетс, Ревуаль однажды услышал, что некий китобой за день до того встретил морского змея у острова Нантакета и следил за ним, пока тот не исчез из виду, направившись к Кэйп-Коду. Убежденный своим другом ступить в компании двухсот самодеятельных охотников за морскими змеями на палубу парохода, бросившегося на поиски монстра, журналист провел первую ночь на борту, подтрунивая над доверчивостью и бахвальством американских нимродов. На заре, когда пароход подошел к Кэйп-Коду, любопытные господа и дамы высыпали на мостик, и тут внезапно раздался крик:

«Боже правый! Я его вижу! Смотрите туда, на восток, где Кэйп-Код, вот эта движущаяся масса, которая напоминает нитку бочек, связанных вместе дно к дну. Смотрите!»

Ревуаль решил, что это шутка, направил свой бинокль в указанном направлении и вдруг в ошеломлении увидел, что в звере нет ничего мифического.

Капитан направил пароход на всех парах вдогонку морскому змею, и через четверть часа тот был наконец настигнут.

«Мы могли, — сообщает писатель, — приблизительно измерить его длину и различить строение тела, которое напоминало гигантского морского угря, только расширенного в середине туловища, снабженного весьма длинными плавниками и чем-то, похожим на руки. Только голова скрывалась под водой, и так как она была в стороне, наиболее удаленной от нас, то понять в целом ее форму было нельзя.

Вдруг один из охотников, находившихся в передней части парохода, имел неловкость выстрелить в него. Этот дурной пример стал словно сигналом для прицельной пальбы. Но прежде чем каждый сумел разрядить свое оружие, кракен (sic) исчез у нас на глазах, погрузившись в море и оставив от себя лишь борозду на воде, которая разгладилась через несколько секунд.

В течение пяти часов наш пароход рыскал вокруг Кэйп-Кода и отслеживал все изгибы между островками и рифами берега Массачусетса, но мы только зря истощили силы нашего судна: змей ушел в глубокие подводные долины, выстланные густыми водорослями, где всегда царит покой».