Гильдия

— Совершенно верно, — согласилась Аманда. Она осмотрелась кругом. — С дороги нас не видно. Тебе надо лечь сейчас. Я сделаю тебе постель из хвороста и листьев; и когда она будет готова, перейдешь на нее.

Он лег, испытав внезапное удовольствие оттого, что смог это сделать; голову он пристроил на корнях крупного местного растения, походившего на куст, но высотой с дерево. Он закрыл глаза и сосредоточился — не просто для того, чтобы отгородиться от боли, а для того, чтобы сдержать естественную реакцию тела, стремившегося направить поток жидкости к ушибленному участку внутри черепа.

Ощущение собственного тела, лежащею на голой земле, лунный свет на веках и всех остальные чувства начали растворяться в небытии. Хэл расслаблялся. Боль также уходила. Окружающий лес исчез, и время начало терять смысл. Хэл лишь автоматически — и как-то издали — чувствовал, что Аманда помогает ему перелечь на полметра вправо, на мягкую и упругую постель чуть выше уровня земли.

Все ушло далеко прочь, в небытие, и он заснул.

Из этого же небытия он попал в место, которое снилось ему уже дважды. Хэл знал, что видит сон, но это ничего не меняло; потому что сон был действительностью, а действительность была сном.

Он снова очутился на равнине, где лежало множество камней. Давным-давно, когда он был здесь в последний раз, он прошел мимо заросших виноградной лозой решетчатых ворот, сквозь которые он видел Блейза, который не мог пройти через них и оказаться на той же стороне, что и Хэл. Стороне чего? Каменной ограды? Какой-то естественной каменной стены? Он не мог вспомнить; и теперь это не имело значения.

А имело значение то, что Хэл наконец приближался к башне. Она всегда, казалось ему, отдалялась от него, пока он шел к ней; но теперь она, вне сомнений, находилась близко; хотя насколько близко, сказать было невозможно.

Теперь наконец он сможет дойти до нее — стоит только приложить еще немного усилий.

Но в этом-то и состояла трудность. Хэл лежал на краю рва шириной в двадцать метров. Стенки рва были почти вертикальными, а глубина раза в четыре превосходила его рост. Можно соскользнуть вниз и выбраться наверх с другой стороны. Поэтому он теперь лежал на камнях, но у Хэла нехватало сил даже для того, чтобы подняться на ноги. Такой ров легко преодолел бы любой, вдвое слабее его.

Хэл сосредоточился, попробовав подстегнуть свое тело с помощью всего, что ему преподали все его наставники — и как Доналу, и как мальчику Хэлу Мэйну. Одной лишь ярости должно хватить, чтобы сдвинуть этот труп, который представляло собой его тело — хотя бы заставить его соскользнуть вниз по наклонной стенке рва.

Хэл постепенно понял, что враг на этот раз находился в нем самом. И он сам препятствовал себе пересечь ров — хотя каждая частичка его существа и вся его жизнь сосредоточились на том, что надо преодолеть ров и добраться до башни.

Хэл старался осилить этого внутреннего врага; но тот был внутри него — повсюду и нигде. В отчаянии, продолжая борьбу, он наконец снова погрузился в глубокий сон и спал, пока дневной свет не раз пробудил его.

Глава 10

Когда Хэл проснулся, солнце уже заметно поднялось над горизонтом. Его головная боль намного уменьшилась. В момент пробуждения он вообще не чувствовал ее, но потом она проявилась и стала усиливаться, Хэлу пришлось сделать умственное усилие, чтобы задвинуть ее в уголок сознания и полностью высвободить мозг для всего того, с чем им, возможно, придется столкнуться. Там она и сидела, как птица на насесте, — все еще оставаясь с ним; но ею легко было пренебречь — если не пытаться сдержать.

Аманда, пока он спал, ходила собирать на завтрак дикие плоды и коренья и теперь разложила их на большом зеленом листе. Хэл увидел вариформы бананов, яблоки, а также несколько толстых корней различных форм и размеров и плоды с толстой кожурой, утыканной шипами, похожие на плоды земного кактуса.

Хэл осторожно приподнялся и сел, готовый к тому, что его головная боль взорвется в ответ на движение. Но этого не произошло. Он передвинулся вперед и уселся, скрестив ноги, рядом с листом. Аманда также уже уселась с другой стороны.

— Завтрак, — сказала она, указывая на лист. — Я ждала тебя. Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, — ответил Хэл. — Пожалуй, вряд ли могло бы быть намного лучше.

— Хорошо! — кивнула она и, повторив свой жест, добавила:

— Угощайся.

Хэл посмотрел на то, что лежало перед ним.

— Если у них есть все это, то зачем они выходят по ночам на поля?

— Потому что им хочется — и необходимо — питаться более разнообразно, — ответила она. — Кроме того, они хотят создать запасы на то время, когда оккупационные власти не разрешают им ходить в лес, чтобы собирать пищу. Эти сроки таковы, что если бы местные жители следовали им, то умерли бы от голода.

— Понимаю, — сказал Хэл.