Гилгул

– Это одно и то же! – воскликнул Адраазар, поднимаясь. Весь вид его говорил о том, что ему нанесено тяжелейшее оскорбление. – Царь Иегудейский сеет страх и требует поклонения Га-Шему. Убей Дэефета и тех, кто поклоняется его Господину, и вернешь остальным возможность верить в твоего Бога!

– Аммонитяне не сеют смерть ради смерти! – выкрикнул Аннон. – Пойми же! Смертью эти старики попирают смерть! Это семя любви, а не ненависти! Жизни, рождающейся из смерти!

– Ты говоришь, как наивный пастух, а не как Царь, – вспыхнул Адраазар. – Это не слова воина!

– Ты говоришь, как Царь Иегудейский, но не как арамей! Я призываю не к войне! – ответил ему запальчиво Аннон. – Аммонитяне хотят Добра, но не Зла!

– Невозможно желать Добра, не уничтожив Зло!

– Невозможно желать Добра уничтожая!

– За Господа надо драться! Только смерть иноверцев приведет остальных к истине!

– Ради моего Господа не надо убивать! В моего Господа надо верить! Мой Господь любит своих детей и не желает их гибели! И только любовь приведет остальных к истине, но не смерть! Адраазар замолчал. Не меньше минуты он смотрел на Аннона, затем покачал головой.

– Мне жаль, если ты действительно так считаешь, Царь Аммонитянский. Тебе не справиться с Дэефетом. Ты погубишь себя. Ты погубишь свой народ. Через десять лет уже никто и не вспомнит о том, ради чего умерли благородные аммонитяне. Через пятнадцать – никто не вспомнит о тебе. А через двадцать все забудут о твоем любящем Боге! А вот Дэефета будут помнить вечность. И именно потому, что ради своего Га-Шема он уничтожает без всякой жалости легионы легионов, легионы оставшихся поклонятся Га-Шему и примут его в сердце своем!

– Замолчи! – крикнул Аннон. – Не смей говорить о том, чего не знаешь! Он вдруг остановился и как-то странно посмотрел на Адраазара, словно увидел того впервые.

– Нет, это ты не знаешь, – рявкнул в ответ Царь Сувский и демонстративно повернулся к старейшине. – Иди с миром, старик. Я дал тебе клятву, а арамей никогда не нарушает данного слово. Старейшина повернулся к Аннону.

– Мой Царь… – сказал он.

– Твое предложение стоит много дороже, чем ты думаешь, – сказал тот тихо. – Я не могу приказывать. Это ваш выбор. Я могу только просить.

– Будет так, как будет, – твердо ответил старейшина. – Но у меня к тебе последняя просьба, мой Царь. Разреши нам умереть в храме Господнем. Мы верим, Господь отпустит нам грех призванной смерти, если кровь наша упадет на жертвенник, – спокойно пояснил он. – Храм – Дом Господень. Мы хотим умереть в царствии Его. Но без твоего приказа священники не позволят нам сделать этого.

– Будет так, – кивнул Аннон. – Я прикажу священникам пустить вас в храм и зажечь траурные факела. И… мы станем просить Господа за вас.

– Благодарю тебя, мой Царь, – старик улыбнулся и гордо направился к дверям.

– Ответь мне, Царь Аммонитянский, – резко сказал Адраазар, когда старейшина покинул притвор. – Ты действительно думаешь так, как говорил только что? Или твои слова были словами утешения? Аннон повернулся к нему:

– Зло не родит ничего, кроме Зла. Лицо Адраазара застыло, стало жестким, как камень. В глазах появились странные проблески.

– До сих пор ты не производил впечатления глупца, Царь Аммонитянский. М-да. Твой отец, Царь Наас, был смелым и решительным человеком. Но не все рождаются для боя. Кто-то должен быть и пастухом. Вот только… – Адраазар прошел через притвор, поднял с гостевого ложа плащ, набросил его на плечи. – Жаль, что у пастухов слишком короткая жизнь. Особенно у тех, которых невзлюбил Царь Иегудейский. И забывают о пастухах гораздо скорее, чем о Царях и воинах. – Он решительно застегнул плащ, поправил верхнюю одежду. – Нам нужны сутки на сборы. Послезавтра утром, в последний день недели, мы уйдем из Раббата. Не хочу, чтобы твои подданные говорили, будто арамеи зря едят их запасы. Раз ты не собираешься сражаться, моим воинам нечего делать в Раббате. Арамеи привыкли отрабатывать пищу. – Он направился к двери, потом обернулся и спросил: – Ты ничего не хочешь сказать, прежде чем я уйду, Царь Аммонитянский? Аннон вздохнул:

– Ты так ничего и не понял, Царь Сувский.

– Возможно, – качнул головой Адраазар. – Но я дал клятву этому несчастному старику и намерен сдержать ее. Он резко развернулся и вышел. Оставшись один, Аннон растерянно оглянулся. Сейчас ему следовало быть сильным. Адраазар уходит, и случилось это раньше, чем рассчитывал Аннон. Теперь придется искать иной способ выбраться из Раббата. Он тяжело опустился на трон, ссутулив плечи и положив руки на колени. Старейшина, уговоривший всех стариков города убить себя ради того, чтобы женщины, дети и защитники Раббата смогли продержаться лишний месяц… Его вера была безграничной и естественной, как сама жизнь. Но разве Господу нужна смерть этих стариков? Разве не было иного пути? Или это еще одно испытание из бесконечной цепочки, конец которой теряется в его, Аннона, жутком будущем?