Гилгул

— Но на Евангелиях от Матфея и от Луки…

— И второй, кстати, тоже историк. Один написал, второй сдул у него с небольшими изменениями. А за Лукой и двое остальных. — Потрошитель прошелся по боксу, остановился у окна. — Подумай сам, Гилгул! Матфей описывает разговор первосвященников с Пилатом. Затем разговор Пилата с Христом. Затем визит Христа к Ироду. Потом описывает, как первосвященники просят у Пилата стражи для охраны гробницы Христа. Ты думаешь, оборванца, который три года таскался по Палестине, не меняя одежды, пустили бы на заседание Синедриона? Хоть большого, хоть малого? Или во дворец Римского наместника? Или к Иудейскому Царю? Да стража даже смотреть на него не стала бы, не то что разговаривать! Матфей. В его Евангелии девяносто процентов вранья! А остальные трое пересказали его фантазию в меру своих литературных способностей. Поэтому и объемы Евангелий у всех четверых разные. И куски, имеющиеся у одного, зачастую пропущены у других! А уж несовпадения встречаются такие — волосы дыбом!

— Ладно, сейчас не о Христе речь, — пробурчал Саша. Разговор стал ему неприятен. — Что, по-твоему, я должен сделать?

— Убить Предвестника.

— Как?

— Заманить его на Святую землю.

— Каким образом?

— Кто из нас Гончий? Ты или я? — спросил Потрошитель. — Ты иногда спрашиваешь о вещах, в которых понимаешь куда больше меня.

— Понятно. — Саша поднялся и пошел к двери.

— Ты странный человек, — сказал вдруг за его спиной Потрошитель. — Пророк Нафан поверил тебе куда быстрее, чем ты — сам себе. Саша обернулся.

— Пророку, помнится, были представлены доказательства того, что Аннон — действительно тот, за кого себя выдает.

— По-моему, мы уже говорили о доказательствах, — сказал Потрошитель. — Ну да ладно. Раз дело обстоит настолько серьезно… Ты получишь доказательства. Сегодня к девяти утра ты узнаешь нечто такое, что перевернет всю твою жизнь.

— Сомневаюсь, — улыбнулся Саша, вдруг становясь абсолютно спокойным. — Во-первых, дальше уже переворачивать некуда. А во-вторых… Сейчас, — он посмотрел на часы, — почти половина четвертого утра. Домой я доберусь не раньше пяти. В девять я буду спать и видеть седьмой сон. И, к твоему сведению, на работу я сегодня не иду.

— Обстоятельства, — Потрошитель поднял палец. — Вспомни про обстоятельства! Они сильнее замысла.

— Я помню, помню, — согласился Саша. — А еще я помню о том, что сказал Андрей! У меня вялотекущая шизофрения!

— Он соврал тебе.

— Посмотрим. Саша вышел из бокса, пожал руки охранникам — к их немалому удивлению — и вышел на улицу. Здесь он вздохнул полной грудью. Небо все еще было серым. Казалось, оно стало ниже, но дождь прекратился. Саша дошел до Садового кольца и зашагал к «Маяковке». А что? Неплохо пройтись. Воздух хороший и подумать можно. Тщательно все взвесить. Ему вдруг стало легко и спокойно. Он понял, что Потрошитель врет. Прав был Костя. Туфта это все. Нет, Саша ни на секунду не усомнился в том, что завтра кто-нибудь, — скорее всего, Леонид Юрьевич, — сообщит ему что-нибудь этакое… что-нибудь… короче, что-то да сообщит… Саша вдруг хитро усмехнулся. «Интересно, — подумалось ему, — а что, если сделать финт ушами? Взять, да и не пойти домой до девяти утра. Как вся эта „ангельская“ шобла отреагирует на подобный трюк? Начнет придумывать оправдания?» От возбуждения Саша даже подпрыгнул на месте. Нет, правда. Идея-то колоссальная. Точно. Не пойдет он домой, а пойдет вовсе даже к Косте. Прямо на работу и пойдет. Благо здесь недалеко. Костя ведь с восьми? С восьми. Вот к нему, стало быть, и пойдет. Пусть-ка попробует Леонид Юрьевич позвонить на Петровку.

— Кого-кого? А кто его спрашивает? Ангел? Какой Ангел? Ах, обычный? Сейчас мы тебе, Ангел, козью морду-то сотворим. Саша, весело насвистывая, догулял до Петровки. Прошелся до известного дома и принялся бродить вдоль ограды, пока его не турнул дежурный с пропускного пункта. Саша расшаркался ввиду превосходного настроения и дошел до Пушкинской. Было шесть двадцать утра. И хотелось спать. Здесь он спустился в метро, купил телефонный жетон и направился к таксофонам. Костя долго не подходил, а когда все-таки снял трубку, Саше показалось, что приятель еще спал.

— А? — переспросил он в ответ на Сашину просьбу еще раз посмотреть документы по делу Потрошителя. — Ладно. Конечно, — и длинно, с подвывом, зевнул. — А сколько времени? — поинтересовался он. — Сколько? Двадцать минут? Черт, проспал. Вчера, понимаешь, читал до поздней ночи и… Ладно, через двадцать минут выйду. Жди меня на проходной в пять минут девятого. Тебе удобно? — запоздало спросил оперативник.