Гималайский зигзаг

Он не обманулся в ожиданиях — дядюшка застрял. Он торчал в двери и громко охал, вознося жалобы небесам, а племянник и расчувствовавшийся Покровский проталкивали его внутрь. Самолет качался на шатких шасси туда-сюда, дядюшка охал и пыхтел, а вокруг вертелся Перси и мерзко хихикал.

— Однажды я перевозил трех львов! — сообщил Ом Пракаш Гангули между делом. — Это было очень трудно, они рычали, но я все равно привез их в Ахмадабад! А в Сринагар я летаю каждую неделю, я знаю каждое облако на пути!

Тут дядюшка особенно протяжно охнул и оказался внутри.

— Слава Пресвятой Деве Гваделупской, — вздохнул Перси. — Моя думала, она там и умрет.

…В салоне, если так можно было назвать темную и неуютную внутренность самолета, они расположились на жестких металлических сиденьях. Дядюшка раскладывал свои многочисленные узлы где-то позади.

— Сейчас полетим! — заверил Ом Пракаш Гангули, захлопнув дверцу и забравшись на сиденье пилота. — Несколько часов — и мы в Сринагаре. Ом мани!

Он связался с диспетчерской вышкой, о чем-то говорил минуты три, после чего моторы затарахтели, самолет дико затрясся и стал выруливать на взлетную полосу.

— Naverhy, tovarishi, vse po mestam! — взревел Покровский. — Posledniy parad nastupaet!

Ко всеобщему удивлению, упомянутый Бумбой парад все же не наступил. Чудо техники и вправду оказалось чудом, сумев оторваться от бетонки.

— Моя летала на подобной самолете на Гавайи, когда наша возила героин! — заорал Перси.

— И чем это кончилось? — хмуро поинтересовался Покровский.

— Она упала! Сильно упала, громко упала. Долго горела! Правда, это уже было без моя.

— Лучше бы он упал вместе с тобой, — незлобливо пробормотал Миша.

Перси обиделся и отвернулся, чтобы смотреть в окно, но с его стороны были как раз две фанерные заглушки. Тогда он еще более обиделся и принялся что-то бормотать под нос — то ли пел, то ли ругался.

— Ничего, ребята! — Бумба хлопнул широкой ладонью по плечу приунывшего негра. — Долетим! А не долетим, так все одно на небе будем! Ну-ка…

Через миг его громкий голос перекрыл рев мотора:

Eh, po tundre, po jeleznoy doroge,Gde mchit kur'erskiy «Vorkuta-Leningrad…»

Удивительно, но через четверть часа они даже ухитрились уснуть. Вернее, уснули Покровский, Перси и дядюшка Говинда, а Миша беспокойно таращился в непонятную муть за стеклом пилотской кабины.

— Не волнуйтесь, господин, — успокаивающе заметил летчик, заметив Мишину скорбь. — Этот самолет очень хорошо летает. Я много летаю на нем, и мой отец летал на нем…

— И дед? — безнадежно поинтересовался Гурфинкель.

— Нет, мой дед не летал. Мой дед был уважаемым человеком, он даже написал книгу.

— Вот как? О чем же?

— О слонах, — не без гордости сообщил воздушный ас.

— О слонах?

— О слонах. Это очень, я вам скажу, интересная книга.

— Надо полагать… — вздохнул Миша. — Но боже ж мой, и что это мигает, скажите мне пожалуйста?

И Гурфинкель ткнул пальцем в тревожный красный огонек на приборной панели. Индиец посмотрел на него и вздохнул:

— Правый двигатель. Его давно надо было починить, но столько заказов… И потом эта забастовка…

— То есть самолет неисправен? — ужаснулся Миша. — Вы хотите мне сказать?..

— Конечно. Но это хороший самолет. Не волнуйтесь, — с этими словами пилот выкрутил лампочку из гнезда. — Вот, все в порядке, господин.

Но Гурфинкель уже все понял и заметался по тесной кабине.

— Парашют! — завопил он. — У вас есть парашют?!

— У меня нет парашюта, господин, — пожал плечами пилот. — Был, но моей тетушке как раз требовалось пошить новое сари. А у нас такие низкие зарплаты…

Гурфинкель схватил себя за нос и застонал.

— Тогда снижайтесь. Сажайте эту развалину! Мы же разобьемся! Мама, мамочка моя родная, мы же все разобьемся!

Споткнувшись о ногу преспокойно дрыхнувшего Перси, Миша рухнул на какие-то рычаги и рукоятки, забился и принялся судорожно за них цепляться. Индиец в ужасе вскочил, бросился к нему, но самолет уже ложился на крыло…

Глава пятая

И ЕЩЕ ОДИН ПРОВОДНИК