Гимн настоящей стерве, или Я у себя одна

Угодить гинекологу невозможно. Понравиться — тем паче. Произвести на него (на нее) впечатление своими достижениями в неполовых сферах — самое наивное, что может прийти вам в голову. Гинекологи воспитывают рожающих и не рожающих. Они строги с молодыми матерями и формируют комплексы у матерей зрелого возраста. Их клятва Гиппократа, вероятно, заключается в том, чтобы не давать женщине спуску ни за один ее сердечный порыв. Изучая под микроскопом твою флору и фауну, они выносят молчаливый, но читаемый в глазах диагноз: «легкомысленная», «свободная», «меняет партнеров», и гений чистой красоты чувствует себя Мессалиной в их отмороженном мире.

С гинекологом полагается разговаривать о деторождении. И о сексе как связанной с ним неотвратимости. Гинеколог занимается твоим здоровьем, но не твоим удовольствием. Вернуть утраченное удовольствие — миссия сексопатолога или хотя бы психоаналитика. В данной области я некомпетентна даже на любительском уровне — кушетку не опробовала ни разу. Однако, думаю, что разговорить человека — значит уже решить две трети его сексуальных проблем. Наш главный тормоз всегда расположен в голове. Преодолев речевой барьер (анализируй это, анализируй то), человек вдруг понимает, что никаких иных барьеров у него и не было. Живи и радуйся.

Еще одно место, где откровенный разговор уместен и даже неотвратим, — секс-шоп.

А зачем его посещать? — встречный вопрос.

А зачем мы изощряемся у плиты? Копим деньги на отпуск, который можно вспоминать весь год? Замираем от восторга перед зеркалом в примерочной? Разве не все едино — где отдыхать, что носить и чем набить желудок?

Отдых — сам по себе удовольствие, но мы хотим его усилить. Еда доставляет наслаждение голодному человеку, однако мы думаем о нюансах этого наслаждения. Секс и его шопы — из той же серии. Раз умные люди напридумывали штучек, благодаря которым мне будет еще лучше, еще интереснее в постели, как же я могу пройти мимо?

Если «штучка» приобретается вдвоем, то острота заключена в самой негоции. Вряд ли купленная вещь впоследствии возбудит вас так же, как деланно спокойный диалог у прилавка: хочешь это? Или вон то? А как этим пользуются? Тебе подойдет? Хочешь попробовать? Такой или побольше?.. Вещь, она и есть вещь. Возбуждают не вещи, а люди. Лично меня, когда я захожу в секс-шоп, всегда одолевает подростковое желание завести собаку. Садо-мазоамуниция, все эти заклепки, ошейники и казачьи нагайки для истязания партнера почему-то напоминают мне Птичий рынок, запах щенятины и кожи, ответственный момент выбора подходящего поводка. Брутальные предметы повергают меня в ностальгическую нежность…

Наш секс-шоп — ничтожная забегаловка по сравнению, скажем, с амстердамскими дворцами. Обычно это тесный, стыдливо запрятанный полуподвал, где скучает за прилавком продавщица, прибывшая из Ростова или Таганрога и озабоченная отнюдь не сексуально, но социально; дремлет в дверях охранник, равнодушный к продавщице, да толкутся по углам два-три подозрительных типа. Заходить сюда одной безопасно, хотя и не очень приятно. Но уж попав внутрь, просто необходимо развязать язык и всесторонне обсудить консистенцию смазки или правила эксплуатации новой модели вибратора. Речь идет о твоем удовольствии и твоем комфорте. Например, в мои юные неопытные годы ни один консультант в торговом зале не предупредил меня, что маленькие «штучки» имеют обыкновение исчезать в недрах организма и появляться на свет, когда ты уже смирилась с мыслью о хирургическом вмешательстве, а партнер набирает ноль-три. Бывали, бывали конфузы…

Хуже всего в русском языке дело обстоит с сексуальными глаголами. Один совсем неприличный, несколько вульгарных, несколько остроумно-молодежных, к которым мы опоздали, много вялых и невыразительных, один потребительский — «иметь» и выражение, полностью скалькированное с английского, — «заниматься любовью». Бедный подстрочник.

Совершенно поразительно, что на моем любимом языке я могу сказать море всего о моих чувствах и практически ничего о моем сексе, который является их неотъемлемой частью.

Может, от этой словесной безысходности я так отчаянно болтлива?

_____

ХОЖДЕНИЕ В НАРОД

Мне разбили автомобиль. Он погиб, спасая мою жизнь, и я отделалась парой синяков, а черный полированный красавец, элегантный, как рояль, получил травмы, несовместимые с жизнью, и пошел на донорские органы. Надеюсь, его мужественное сердце еще постучит под чьим-нибудь капотом. В России машины живут долго, живут даже после смерти, и это единственное, что утешало меня в дни траура.

Оплакивая теплого железного друга, я понимала, тем не менее, что скорбь скорбью, а могло быть и хуже. Надо готовиться к новой любви, для нее нужны деньги, следовательно, придется каждое утро ездить на работу. И вот, в десять ноль-ноль я ковыляю на шпильках к ближайшему перекрестку, поднимаю там руку, как собачка поднимает ногу, подсаживаюсь к тому, чей вид не вызывает особых подозрений и — общаюсь, общаюсь, общаюсь с мужским народонаселением Москвы.