Гимн настоящей стерве, или Я у себя одна

Паваротти по-прежнему велик, как солнце (хоть и заметно похудел), по-прежнему горяч, как солнце (хотя оба светила, увы, остывают), и прекрасен, словно закат над морем. Паваротти — это счастье. Каждый его концерт продлевает слушателям жизнь года на два. Ах, если бы это правило распространялось и на него самого!.. Пусть живет вечно. Пусть поет вечно. Пусть делает вид, что уходит, — только бы всегда возвращался. Пускай «чао» — лишь бы не «баста». Не может быть, чтобы мы видели его обтянутую фраком спину в последний раз. Это слишком жестоко.

Он улетел и ничего не обещал, но вдруг он все-таки вернется?..

_____

АНДРЮША ВСЕЯ РУСИ

К 60-летнему юбилею Андрея Миронова

Кому дано познать природу совершенства — его бедную, сиротскую, несовершенную природу?.. Андрей Миронов, отлитый природой, как пуля, — ни убавить, ни прибавить, обыкновенное чудо нашего театра и кино, объект восторженной романтизации девяноста процентов гражданок Советского Союза от семи до семидесяти включительно (школьницы, обожавшие Миронова, взрослели, выходили замуж и давали первенцам ласковое имя Андрюша, а им на смену уже подтягивалась свежая поросль фанатичных «миронисток»), так вот этот человек был живым собранием противоречий и состоял сплошь из несостыковок — иногда комичных, иногда трагических.

Он родился седьмого марта, но веселые родители притянули дату появления сына на свет к популярному празднику: мол, вот вам, товарищи женщины, лучший подарок всех времен и народов. Положение обязывало — пришлось соответствовать…

Андрею следовало бы, конечно, носить фамилию отца, да он и был записан в метрике Менакером — до момента поступления в школу. Сорок восьмой год не располагал хвастаться еврейскими корнями. Так — прямо скажем, не от большой радости — возникло праздничное словосочетание «Андрей Миронов».

Его дед с отцовской стороны, Семен Исаакович, владел домом на Большом проспекте в Петербурге, а Андрей, как рассказывала мне Мария Владимировна Миронова (к чему искать иные источники?), всю жизнь боялся «остаться с голым задом на снегу». Однажды и остался, когда вследствие скоропалительного брака потерял только что отстроенную кооперативную квартиру на Герцена. Нормальное совковое существование, но именно Андрею почему-то ужасно не шло все «нормальное» и совковое.

Никогда не грешил пошлостью, но при этом работал в одном из самых пошлых — и тогда, и теперь — московских театров…