Гимназия Царима

Мы уже подходили к павильону магической защиты, когда я быстро проглотила выданное средство, предварительно накачав его отрицательным зарядом, чтобы уж наверняка. Минуту спустя ощутила резко накатившую усталость, желание тут же свалиться на пол и лежать без движения, а еще лучше прямо сейчас вернуться в комнату и проспать до завтрашнего дня. Не отдохнувший накануне организм, подвергнутый воздействию таблетки, мигом вспомнил о своей усталости. Ноги до класса я доволокла с большим трудом, и стоило немалых усилий зайти внутрь и сконцентрировать рассеивающееся внимание на ассистенте преподавателя.

Как и надеялась, Эсташ еще не пришел, а вот его помощник уже суетился в классе, расставляя какие-то манекены и таская снаряды.

Ассистентов мы не величали гордым обращением арис. Помощника преподавателя можно было называть просто оресте, что означало «тот, кто помогает». И на это мнившие себя практически наравне с учителями ассистенты безмолвно обижались.

– Арис Юдас, – словно оговорившись, обратилась я.

– Тэа Эста, – приветствовал юноша, в недавнем прошлом такой же гимназист, преисполнившись чувства собственной важности.

– Прошу, отпустите меня в лазарет. Ариса Лорана еще нет, а я себя неважно чувствую.

Юдас взглянул на меня уже внимательнее, очевидно, отметил крайнюю бледность и мученическое выражение лица, мои поникшую от усталости голову, без сил упавшие руки и невероятную медлительность движений.

– Вы неважно выглядите, тэа Эста. Возьму на себя смелость отпустить вас вместо преподавателя.

– О! Спасибо!

Невозможно передать, какой искренней благодарностью я к нему преисполнилась в тот момент и только твердила про себя, что нужно поскорее бежать из класса, невзирая на усталость. Поскорее, поскорее, чтобы не столкнуться…

Вот незадача! Столкнулась.

– Арис Лоран, – присела в положенном поклоне, перед глазами потемнело, и меня повело в сторону.

– Тэа Эста! – Кто бы сомневался, что вежливый защитник тут же подхватит под руку.

– Арис Лоран… – Даже вопреки накатившей усталости, которой полагалось наделить меня тупым безразличием к окружающему, по руке, сжатой его пальцами выше локтя, побежали искорки. – Я шла в лазарет. Ваш помощник отпустил, поскольку я себя плохо чувствую.

– Позвольте, тэа, – коротко ответил на эту длинную и очень утомительную для меня тираду защитник и быстро вытащил в коридор, где занялся совершенно странным делом.

Он поднял мою голову за подбородок и сперва повернул влево, затем вправо, пристально вгляделся в глаза. На ладони его вспыхнул яркий магический светлячок.

– Что вы делаете? – сощурилась от слепящего огонька.

– Изучаю, как реагирует на свет ваш зрачок, тэа.

– Зачем? Вы как будто меня осматриваете, но вы же не врач.

Я все старалась избежать его отточенных, уверенных прикосновений, а он как-то неясно хмыкнул и отпустил.

– Вы в порядке, Мариона.

– Не в порядке. Вовсе не в порядке. Отпустите меня в лазарет.

– Нормальная реакция зрачка на свет – сужаться, тэа Эста. Расширенное состояние говорит о возбуждении, а поскольку у вас налицо упадок сил, то более вероятен прием некоего возбуждающего препарата, сказавшегося на самочувствии. Могу предположить, что его влияние кратковременно, поскольку к концу осмотра зрачок сузился больше.

– Ничего я не принимала, – уперлась, действительно чувствуя, как действие таблетки постепенно сходит на нет.

– Могло попасть с пищей, в гимназии такое случается, – невозмутимо парировал тен Лоран, протягивая руку в сторону двери. – Прошу в класс.

– Не пойду! – Ни с каким другим преподавателем я бы не позволила себе так упорствовать и вести себя без должного почтения, но в присутствии Эсташа все во мне переворачивалось. Я даже грубила ему с огромным удовольствием. И еще бы разок толкнула за эту невозмутимую физиономию. Почему он и на грубость не реагирует, как любой нормальный человек? – Не пойду, – повторила, чуть не притопнув ногой от досады. – Мне плохо, а вы не пускаете в лазарет. Мне нужен осмотр специалиста и лекарство.

– Вас нужно освободить от последствий воздействия лекарства, тэа, но процедура неприятная, рекомендую просто подождать.

Я уперла руки в боки и с вызовом посмотрела защитнику в глаза. И кто бы мне объяснил, почему спокойно-равнодушный взгляд в ответ на все мои провокации, на это детское, но такое вызывающее непослушание, на обман, в конце концов, вызвал затаенную боль. Он слишком взрослый и слишком воспитанный, чтобы выйти из себя, чтобы даже просто сказать: «За вашу ложь вы будете наказаны». Так все учителя говорят, даже самые сдержанные и стойкие, даже самые вежливые. А от преподавательницы хороших манер фразу о наказаниях я слышу через урок. И в таких случаях сразу ясно, что человека проняло, зацепило. Почему же он не как все?

На долгий контакт глаза в глаза не хватало моральных сил. Этот его прямой взгляд обладал непостижимо мощным воздействием, и я не смогла выдержать, отвернулась первой.

– Урок начался, тэа, – негромко заметил Эсташ, когда по коридорам пролетел мелодичный звон колокольчика. – Заходите.