Гимназия Царима

Ему хотелось продолжения, чтобы танец повторили, чтобы она танцевала лично для него, потому что за это время остальных исполнительниц так и не заметил. А потом, как и все зрители, мужчина повернул голову в сторону поднявшихся защитников. Они сидели чуть в стороне и встали все одновременно, после чего поклонились. Это безмолвное выражение восхищения заставило сенатора бросить собственнический взгляд на Мариону. Он заметил порозовевшее от смущения личико, расцветшую на губах улыбку, а потом ее глаза вдруг стремительно обежали всех гостей, пройдя мимо него, и замерли на ком-то. Все девушки присели в ответном поклоне, и она тоже поклонилась, но лишь одному.

Сенатор быстро обернулся, проследив за этим взглядом, и ревность, совершенно неожиданная, а потому ошеломляющая, процарапала острыми когтями глубокие борозды на сердце. Да, именно туда она и взглянула, прежде чем упал тяжелый занавес, отрезавший исполнительниц от зала. Тому она поклонилась, кто сейчас замер возле стены, почти равнодушно созерцая представление. Не обернись Орсель на секунду раньше, не успел бы уловить совершенно непередаваемое, особенное выражение, с каким мужчина смотрел на его невесту. Его невесту! Впервые за столько лет сенатор в холодной ярости поднялся со стула и, не обращая внимания, что мешает остальным, направился следом за уходившим защитником. Значит, Эсташ тен Лоран? Преподаватель? А он-то искал гимназиста. И защитник пришел в этот зал исключительно за тем, чтобы посмотреть лишь один номер.

— Лоран! — Оклик эхом пронесся по пустому коридору.

Защитник обернулся и остановился, спокойно ожидая, пока сенатор к нему подойдет. Глухое раздражение сменялось бешенством.

— Добрый вечер, Орсель, — равнодушно, но явно с тонкой подколкой вернув ему его же обращение, ответил Эсташ. В этот самый момент Астаил его практически ненавидел. Защитники всегда настораживали, выводили из себя своей замкнутостью, загадочностью. Понять, составить точное представление об их мыслях, их слабостях было почти невозможно. И в том, помимо их неведомой силы, крылась еще одна опасность.

— Я просил вас оставить глупые затеи с закрытием школы. Боюсь, что, продолжая свою деятельность, вы изрядно подрываете собственное положение в гимназии. Думаете, спустя века, за которые не произошло ни одного нападения, совет поверит в неожиданное появление тварей? Именно здесь, вблизи гимназии? Кого вы пытаетесь обмануть?

Равнодушное молчание в ответ взбесило еще больше.

— О, не стоит так смотреть! — Астаил нарочно скрестил на груди руки, демонстрируя широкую печатку. — Вот это кольцо вполне способно защитить меня от вашего легендарного воздействия.

Эсташ бросил лишь мимолетный взгляд на крайне дорогое и весьма полезное украшение и вдруг спросил:

— Оно и от физического воздействия вас защитит, сенатор?

Астаил издевательски изогнул бровь:

— Вы мне угрожаете?

— Пытаюсь понять, чем поможет кольцо, если тварь даже не подумает воздействовать на ваш разум.

— Тварь? — Астаил громко расхохотался. — Намекаете, что мифическая тварь из древних легенд может вдруг явиться и обрести физическую оболочку, повинуясь вашим желаниям? Ведь этого вы хотите: чтобы они вернулись, а люди вновь примчались к вам за помощью? Напрасно стараетесь. И еще не рекомендовал бы забивать подобными россказнями головы невинных созданий, которые обучаются в этой школе. Уже завтра на повестку дня я вынесу вопрос о вашем отчислении, на основании, скажем, домогательства к одной из учениц. Думаю, всему совету в таком случае станет совершенно неинтересно слушать про тварей и ту защиту, которую вы якобы способны предложить.

Тен Лоран, уже готовый отвернуться и продолжить свой путь, равнодушный вплоть до последних слов, коснувшихся ученицы, посмотрел на Астаила в упор.

— Я не буду никого и ни в чем убеждать, — медленно выговорил защитник, — но спрошу, как поступят они, если ваш драгоценный металл окажется не в состоянии защитить, скажем, от такого воздействия…

Неожиданно, как-то чересчур бесшумно, мягко и незаметно, защитник сократил количество шагов до расстояния вытянутой руки.

— Ваше кольцо помогает? — понизив голос, спросил он, когда сенатор вдруг ощутил, что ноги оторвались от земли, и схватился руками за пальцы, сжавшие его горло. — Как начнете отбиваться от силы, превосходящей вашу? Никакого воздействия, сенатор, кроме физического.

Задыхаясь, откашливаясь, Астаил упал на колени, освободившись от железной хватки и жадно глотая воздух.

— Прежде чем порочить имя невинной девушки, подумайте, стоит ли оно того.

Защитник повернулся и пошел, а Астаил остался прожигать его спину ненавидящим взглядом.

— Пожалеешь, — прохрипел он.

— Маришка, да не расстраивайся! Вовсе не по твоей вине это случилось, мы все хотели станцевать именно так. Ведь наше выступление оказалось самым потрясающим, — увещевала Сеша.

— Я вас уговорила.

— А мы согласились, — парировала староста.

Вся группа сидела в общей гостиной. Кто-то замер у окна, провожая взглядом улетающие вдаль кареты с гимназистами, их родителями и отдельные экипажи преподавателей.