Гимназист

Ветер взвыл диким зверем, а метель практически скрыв мои мишени, начинала заметать поляну, и в этот момент мои ноги сорвались с места. При этом моя импровизированная сабля покрылась белёсой энергией, а свободная рука сложила печать.

В ту же секунду, я словно молния сократил дистанцию с первой мишенью, которая распложалась от меня на расстоянии трёх метров, а моя палка, словно раскаленный нож стала рассекать ледяную фигуру, но после пары сантиметров разреза, просто разнесла её вдребезги.

Второй рывок, и я уже в двух метрах от поражённой мишени, а рука начала ход в колющем выпаде.

Палка соприкоснулась со льдом и, поначалу сделав аккуратный прокол, стала проникать вглубь ледяного манекена, но, так же как и в первый раз, через мгновение сила удара расколола мишень, отбрасывая её на пару метров назад.

— Нужно больше контроля. — Тихо пробормотал я, смотря на своё оружие.

Прикрыв слегка глаза, я сосредоточился на оружии, не забывая про тело, и вновь, словно росчерк молнии сорвался с места к третьей мишени, но и та разлетелась кусками льда, а потом и следующая, и та, что шла за ней.

Когда я очутился у последней ледяной статуи, моя палка рассекла воздух сверху вниз, но при этом её конец прошёл в пяти семи сантиметрах от мишени, а я замер смотря на статую.

Однако уже через секунду мои губы тронула улыбка, видя, как кусок импровизированной башки ледяного воина снеговика съезжает по ровному, словно стекло разрезу, и падает в снег.

— Суть техники ясна, — стряхнул я палкой словно стряхивая капли крови с лезвия сабли. — Если оружие касается мишени, техника разрывается.Теперь надо закрепить результат.

Сложив печати, я снова сотворил кучу ледяных истуканов, и приступил к наработке техники невидимого клинка.

Петербург. Родовой дом княжны Худаловой.

В весьма просторном кабинете, в котором всё выглядело очень строго, но при этом богато, царил полумрак.

В двух огромных креслах стоявших возле камина, от которого и шёл основной свет в помещении, сидели друг напротив друга Мария Павловна и её старинный друг граф Дорыдов.

В руках у них были фужеры, в которых было налито шампанское, а на их лицах то и дело бегали тени и блики от языков огня, что жарко горел и трещал дровами в портале камина.

— Ну и как прошла встреча заговорщиков? — Посмотрела на Романа Алексеевича через полный фужер княжна.

Граф распрямил левую ногу в колене, кривясь при этом от боли в коленной чашечке.

— Да ничего особенного. Ломают голову, кто прижал хвост Брилову, и за какие такие его заслуги. Ведь их не выдали. Рапортов и даже жалких тайных депеш не написали.

Его кружок активистов даже должным образом не покалечили. Явно давая понять, что этим образным людям наплевать как на графа, так и на его деятельность в Николаевской гимназии. Но если этот идиот что-то сделает не так, то тогда будет плохо. А вот что он там сделал не то, даже сам Брилов не знает. Хотя у них есть предположение, что это ваших рук дело княжна.

— Моих? — Хохотнула женщина, и отпила сладкого напитка.

— Да ваших. Все же знают похотливый характер Василия Андреевича. Вот и думают, что он слишком напористо девок ваших зажимал, да надоедал. Вот вы его и приструнили. Рыльце у Брилова в пушку, вот он и не противится такой догадки одного из князей. — Криво улыбнулся Дорыдов.

— Ну, пусть тогда гадают, — перевела взгляд с графа на огонь женщина. — Они горазды, гадать, да на пустом месте огонь разводить. Что ещё интересного?

Граф Дорыдов потёр больное колено, и пригубил шампанское.

— Главная повестка, это возвращение десяти опальных родов обратно в Петербург. Им уже вернули большую часть дворянских прав. Включая права на личную торговлю. Их дети зачисляются в царский лицей, а некоторые дворяне из самых влиятельных родов уже вскоре получат места в совете при царе.

Бунтовщики грезят вступить с ними в союз, и тем самым усилить свои ряды. Однако и царский круг такого же мнения. Думаю, вскоре мы увидим много политических союзов, а также политических браков. За шестнадцать лет у всех подросло новое поколение.

— Конкретные цели есть? — Отложила фужер на столик княжна и, взявшись за кочергу, поворошила горящие поленья в камине.

— У противников крепостного права пока нет чёткого плана по поводу вернувшихся семей. Мало информации на их счёт. Да и надо быть полным невеждой и безумцем, чтобы надеяться, что только вернувшиеся из ссылки аристократы вновь с головой окунутся в смуту бунтов. У них одно желание сблизиться с кем смогут.

А вот у приближенных к царю есть цели. Это Горлицыны, Полозовы, Коронцовы.

— Кто бы сомневался, — улыбнулась княжна, вновь беря фужер в руку, и смотря через него на огонь. — Три самых родовитых семьи. Которые даже после немилости и потери практически всех прав и привилегий, так и остались сильными и богатыми. Дайте угадаю. Горлицыны нужны дабы укрепить престол. Они же князья имперской крови. Пусть и предыдущей монаршей семьи. Конечно, имперской крови в них мало, а род Грозневских канул. Но они их наследные родственники, пусть и дальние.