Гимны забытых созданий

Какая это улица? Шестая. Отлично, всего-то ничего. А не легче было бы просмотреть дома у океана на наличие книг? А, точно, мало же у кого они были в печатном виде. Только у Виктора, но у него нет подходящих.

Юпитер проклял технологии, просто потому, что мог.

Потом жару.

А затем и себя, для кучи.

И опять он забыл гитару! На кой черт он таскал ее из точки А в точку Б, если не использовал? Можно и а капелла. Например, «Солнце взойдет» — совсем тихо, чтоб не услышали враги. Ведь если без песни, то одному смысла совсем нет.

На тринадцатой улице (он очень любил это число) он решил передохнуть и перестать, наконец, ныть. По правую сторону от дороги располагалась уютная кофейня — он даже когда-то в нее заходил. Там перед входом стояли летние столики с огромными зелеными зонтами над ними. Юпитер распахнул стеклянную дверь — тихонько звякнул входной колокольчик. Благословенная прохлада! Юноша зашел за стойку, кинув рюкзак рядом со стаканчиками. Порылся внизу — бинго! Целый пакет дорогущего кофе, который ему не нужен: у Виктора такого полно, но находка приятная. И бутылки с водой, вот это добро ему пригодиться, хоть одна.

Юпитер залез на стойку: пока он один, он может быть котом сколько угодно, и Диана ничего не скажет. Достал из рюкзака бутерброд, холодный чай и свой дневник. Задумчиво поводил ручкой по бумаге, но за последние два дня ничего странного не происходило, если подумать. Поэтому он просто стал рисовать свои соображения, хотя «рисовать» — слишком сильный термин для того, что получалось.

Иногда он изображал сны, хотя не придавал им особого значения. Сны как сны: он куда-то идет, что-то делает — пусть даже и интереснее его собственной жизни — видит брата, чего уж точно ему не хватает здесь. Хотя он все равно изобразил лебедя в короне, уж больно понравился.

Он расправился с первым бутербродом и принялся за второй. Нарисовал еще одного инопланетянина.

И снова, краем глаза: что-то есть по ту сторону витрины. Юпитер поднял голову и чуть не подавился колбасой. За витриной стояли черные тени. Не мелькали, не пробегали, не пролетали: именно стояли и смотрели на юношу.

Шесть теней, похожих на детские костюмы приведений, сотканные из черного дыма.

Лишь белые круги на лице — их глаза. Одна из теней была в подобие призрачной шляпы.

Все внутри юноши замерло, натянулось. Он судорожно проглотил остатки бутерброда.

Тени не шевелились. Юпитер поднял руки вверх, на уровень ключиц: с некоторых пор это стало его фирменным жестом.

— Эй, привет!

Тени заколыхались на ветру. Юноша счел, что это добрый знак. А может, и нет. Но он все рано слез со стойки и, так тихо, как мог, пересек кафе.

Шаг, шаг, еще шаг.

Он прислонился к витрине настолько плотно, будто сам хотел стать стеклом. Взгляд на тень напротив: будто под черной вуалью человеческий череп. Сердце колотилось как бешенное — странно, что стекло от этого не треснуло. Пальцы дрожали, ладони вспотели. Белые глаза встретились с черными.

Одна из теней прильнула с той стороны. Она подняла туманную руку и прислонила ее к ладони Юпитера. Второй рукой она указала куда-то вглубь кафе. Юпитер взглянул через плечо, но там было пусто. А когда повернулся обратно, тени уже ушли.

Юноша дрожал. Ему хотелось кричать, петь, и прыгать. Собственно, это он и сделал. А когда устал, схватил свою тетрадь и принялся записывать все, что тут только что произошло, хотя и так никогда бы не забыл.

Остальные улицы он пересек, почти не заметив времени. То и дело он оглядывался, рыскал по углам, смотрел в небо, заходил в кофейни и магазины — в общем, искал следы своих новых знакомых. И его ничуть не огорчала абсолютная пустота, он и так получил больше, чем мог рассчитывать.

Получается, он ближе, чем мог подумать. И все это было не зря.

Если бы Эспер был сейчас здесь, он бы понял. Может, они еще успеют вернуться вдвоем. Хотя есть ли смысл уходить, раз там он не нужен, а здесь призраки перестали быть тенями?

Надо прибавить шагу. Хотя… небольшая пробежка никогда не повредит. Спугнув какую-то крысу, он выбежал на финишную прямую: перед ним серым кирпичным блоком возвышалась библиотека.

Континент. Эспер

Две с половиной недели назад

Эспер пнул спасательный круг. Затем досталось жестяному ведру, стенке каюты и швабре, уже разломанной напополам. Он зарычал и метнулся к шлюпкам.

Боцман (опять бородатый, неужели все моряки с высокой должностью бородатые?) посоветовал ему успокоиться и, если уж ему так резко приспичило, вернуться на остров, дождаться конца плаванья и взять отдельную лодку, а не обрекать людей на гибель своими выходками. Тем более, что на корабле он не только пассажир, но и лицо закона, именно поэтому он в синей форме, а не в соломенной шляпе.