Гиперанатоксин

Добрались обратно, часа за полтора - скорость была не та, что раньше. И тем не менее, с триумфом прошли через ворота во двор крепости, сбросив ношу на травке, рядом с ручьем. После этого, я повалился пластом и в компании с гепардом, лежа, отдыхал минут десять. Наконец, силы вернулись и можно было приступать к подготовке к снятию шкурки с барашков.

Общеизвестно, что мех у архаров, - дерьмо. Поэтому нужно максимально быстро, без всяких изысков, содрать и выкинуть его одежку, а затем порубить отличное мясо на куски. Я осмотрелся и заметил в сторонке, подходящий пенек для рубки мяса. Подтащил его к воде. Подумал и вспомнил, что на складе видел хорошую секиру, подозвал Атечи и объяснил, где она лежит. Приказал девушкам подтащить пустые бочки и ведро с солью. Нарезал травы и уложил два камня, чтобы тушка барана не падала на бок. Затем заклинил архара между камней кверху пузом и, делая быстрые и точные надрезы, начал снимать шкуру.

Шкуру снял с барана минут за пять. После этого, ко мне подошел один мужичок из команды купцов. Я довольно продолжительное время наблюдал за ним краем глаза. Он ходил вокруг кругами, пускал слюни, подпрыгивал от нетерпения и, наконец, решился, предложив свои услуги по разделке. Я согласился и, что называется - умыл руки в прямом и переносном смысле, передав ему секиру. А он, где ножом, где топором начал очень грамотно, почти виртуозно разделывать тушу на части, откладывая куски в сторонку, где их подхватывали женщины, и, промыв в ручье, закладывали в бочки, пересыпая солью.

Все это время Ляпа с несчастным видом сидела рядом и, посмотрев на ее плаксивую мордочку, я сложил на снятую шкуру барана: потроха; оба подбедерка; голову и рульку. Завернул все в шкуру и перенес в сторонку, кивнув киске, чтобы она приступала к скромному обеду. После этого снова пришлось мыть руки.

Выпрямив натруженную спину и потянувшись, подозвал Атечи, назначив ее главной распорядительницей. Выдал ценные указания. Лично для меня: порубить на части и замариновать огузок и филей у ягненка; пожарить с кровью смачные стейки из филея самца и сварить крутой бульон из его грудинки. Все остальное по ее усмотрению, но шею, оковалок, завиток и бочок - можно отдать купцам.

Затем устроился под навесом и с рассеянным видом стал наблюдать за суетой. Довольно быстро обе тушки баранов прекратили свое существование, как единое целое. Получив порцию мяса, купцы приступили к готовке праздничного обеда для себя, а Атечи и девицы начали подготовку к священной трапезе. Я оценил, что на все про все, им потребуется не менее двух часов. Поднялся, взял саблю и, чтобы не смущать коллектив стоянием над душой и не отвлекать от работы, направился на пристань.

Постоял на пирсе, наблюдая за медленно протекающей водой, и решил искупаться. В результате, резвился в реке, ныряя и наворачивая круги, минут сорок. Выскочив из воды, погрелся на солнышке. После чего решил нарезать палочек - рядом с пристанью, на берегу, росли подходящие кусты ивняка, а мне потребуются в ближайшее время шампуры для шашлыка. Выполнив это дело, приступил к жесткой разминке.

Сделал растяжки, провел бой с тенью и стал вспоминать то, что видел лишь один раз, когда подглядывал за Великим Воином из оазиса. Сосредоточился, резко ускорился и начал танец, восстанавливая по памяти, сложную вязь движений ката. Довольно долго ничего толком не получалось - так, жалкое подобие отточенных фигур Мастера. Пришлось остановиться, подумать, закрыть глаза и постараться полностью отрешиться от внешнего мира, сосредоточившись только на гармонии движений. И почти сразу понял - в чем была моя ошибка. Я пытался идеально скопировать приемы ката, но все люди разные, у каждого свой подчерк и на основной стержень движений мне нужно наложить свои физические и духовные особенности. Так сказать, - промодулировать основную частоту ката особенностями своего организма.

И сразу, после осознания этого факта, услышал хлопок воздуха - это прошел незаметный удар Мастера, который так поразил меня в его танце. А дальше, тело само собой приступило к написанию поэмы движений, но подчерк был мой, панкратовский. Подобно Великому Воину, я переливался из одной ката в другую, делая паузы между слов, и расставлял жирные точки в повествовании - в виде смертельных и невидимых обычному глазу ударов.