Гиперанатоксин

Минут через пятнадцать на полянку выехали шестеро степняков. Молодые, наглые и разбойничьи рожи. Увидев меня, радостно оскалились. Один ткнул плеткой в землю, на которой остались следы копыт наших лошадей, уходившие в сторону от дороги, и счастливо засмеялся. Добыча! Караван! Я сидел, прислонившись спиной к молоденькой березке, смотрел на степную шпану и с интересом ждал продолжения.

Два степных сокола гикнули и, пришпорив лошадей, поскакали ко мне. Один вырвался вперед и на скаку начал раскручивать аркан. Я поднялся на ноги, замедлил время и, когда петля аркана почти достигла головы, шагнул в сторону. Затем подхватил волосяную веревку аркана и обмотал ее вокруг ствола дерева. Степняк, приготовившийся уже скакать обратно, волоча за собой мое беспомощное тело, скривился лицом и поднял коня на дыбы. Второй друг степей, обрадовался неудаче соратника и решил, что теперь его выход. Он пришпорил коня и обогнал своего не слишком удачливого собрата. Я сделал шаг назад, прикрывшись стволом березки.

Степной сокол резко тормознул и тоже скривил физиономию. После чего, гарцуя на месте и явно любуясь самим собой, выдал мне в лицо длинную тираду, в которой упоминались мои родители, все родственники до седьмого колена и их противоестественные отношения с домашними животными и между собой. Затем, развивая тему, он плавно перешел на страшных демонов преисподней, мифических животных и нелюдей, смачно описывая взаимоотношения между ними и мной, друг с другом, а также всеми нами вместе в одном большом свальном грехе. Окажись все это правдой, я превратился бы в пепел еще в утробе матери, потерял всякую волю к сопротивлению и не пытался бы сейчас прыжками и действиями мешать захватить себя в плен.

С удовольствием выслушав этот перл степного эпоса, я поднял руку, вытянул средний палец и продемонстрировал его акыну в характерном интернациональном жесте. Степняк понял, что его оскорбляют без слов и посылают в том же направлении куда он отправлял меня. Мастер разговорного жанра задохнулся от возмущения и заткнулся.

Тем временем остальная команда висельников, без спешки успела подъехать, выстроилась в рядок и, сурово нахмурив брови, но и не без удовольствия, наблюдала за спектаклем. Двое из этих четверых после короткого приказа атамана - приняли решение и начали по дуге объезжать березку с расчетом оказаться от меня с противоположных сторон. Заняв позиции, раскрутили арканы и синхронно метнули. Я снова сделал шаг в сторону, подхватил концы обеих волосяных петель и успел завязать арканы узлом. Так что, когда всадники развернули коней и с визгом бросили их в галоп в разные стороны, - это была уже одна связанная веревка, которая натянулась и сдернула гордых степных воинов на землю. Нелепо взмахнув руками и ногами, степняки сверзились с коней, одновременно с касанием земли, завершив свой душераздирающий визг и громко выдохнув - 'хэк'. Я подхватил ослабевшую веревку, немного подтянул и привязал к березке оба аркана рядом с первым.

В это время акын-матерщинник, пылая праведным гневом, подъехал вплотную, замахнулся плеткой и попытался протянуть меня ей по лицу. Я скользнул ему навстречу, с трудом, но поймал, кончик плетки и, резко дернув на себя, попытался отнять у воина его оружие. Но плетка висела на ремешке, и я выдернул бедолагу из седла вместе с плеткой. Он совершил короткий полет в мою сторону с вытянутой перед собой рукой и завершил его на земле, выдав в пространство аналогично двум другим - степную жалобу 'хэк'.

Признав весь этот спектакль в высшей степени обидным оскорблением, двое из троих, еще оставшихся в седлах воинов, настроенные более чем решительно синхронно выхватили клинки, пришпорили лошадей и двинулись ко мне с разных сторон. Я стянул плетку с руки воина, очень сильно приложившегося диафрагмой. Сейчас он раскрывал рот, как вытащенная на воздух рыба, и без особого успеха пытался сделать вдох. Бедняга нуждался в срочном лечении и я прописал ему лекарство - самым кончиком плетки, от души протянул по лицу. Это радикальное средство помогло прочистить горло и гордый степной воин заорал дурным голосом. Я подхватил его за шкирку, вздернул на ноги и кинул на всадника, который с обнаженной сабелькой, подъезжал с левой стороны. Лошадь воина испуганно дернулась, а я метнулся к степняку с правого бока, заходя с противоположной от сабли стороны. Он наклонился вперед и попытался ткнуть клинком, просунув руку под горлом лошади, но опоздал.

Я проскочил раньше удара и, захватив ногу и левую руку всадника, выдернул его из седла. После чего очередной раз бросил в сторону второго степняка. Лошадь испугавшись встала на дыбы и, когда, наконец, всадник дал ей укорот, - я уже стоял рядом с ним, придерживая его правый кулачок, обнимающий рукоятку сабельки. Так, что мне потребовался только один хороший рывок, и буревестник степных полей, распахнув руки, как крылья, уже привычно вылетел из седла. Пролетел по воздуху метров десять и от души приложился о землю, оповестив всех о своей несчастной судьбе, универсальным - 'хэк'.