Гиперанатоксин

Как приведение, я скользил среди кустов, уклоняясь от ветвей, змеей просачиваясь в самые узкие щели, и внимательно следил за тем, что под ногами. В результате, не потревожив ни один листок или сухую ветку по дороге, минут через пятнадцать выскочил на тропу. Здесь скорость движения можно было увеличить и, пыхтящих под своей тяжелой ношей носильщиков, я догнал через полчаса.

Не останавливая своего бега, использовал оба метательных ножа, отправив их под лопатки несунов. Пробежал мимо совсем недавно еще живых сатанистов, - они еще только находились в процессе своего падения на землю, и в несколько прыжков догнал главного. Он как раз начал оглядываться, услышав подозрительный шум за спиной, и я с ходу приложил его кулаком в основание черепа, вырубая на короткое время.

Сверток за моей спиной упал на землю с гулким металлическим грохотом, а я подхватил главного сектанта, засунул ему в рот кусок тряпки и, использовав приготовленную заранее веревку, связал руки и ноги. Затем вернулся к носильщикам и забрал свои метальные ножи. В ускоренном темпе проинспектировал на ощупь сверток, кажется - это было оружие, но с более точным выяснением можно повременить, и я продолжил бег в сторону стоянки загадочных людей. Свидетели мне ни к чему, а оставался в живых еще четвертый член команды изуверов.

К секретному лагерю выскочил минут через десять, осторожно подошел вплотную и некоторое время посвятил наблюдению из кустов, чтобы точно выяснить обстановку. Часовой видимо устал сидеть на одном месте, а может быть и что-то почувствовал. Но теперь он стоял на ногах, держа в руках копье и прислушиваясь. Кроме него и лошадей - поблизости никого не было. Я достал метательный нож и вколотил его часовому в горло. Аут. Рабочий день окончен.

Скользнув на стоянку, подобрал свой клинок и разрезал путы на ногах у лошадей. Перенес походные мешки членов команды поближе к костру, подбросил в него веток. Немного подождал пока разгорится огонь и вытряхнул содержимое мешков рядом с костром на землю. Поковырялся в куче вещей и ничего стоящего не нашел. В мешках духоборы хранили обычную дребедень. Теперь вроде все. Можно возвращаться.

Обратно к месту первой схватки дошел обычным шагом и еще на подходе услышал, как мой пленный пыхтит и прилагает массу усилий, чтобы освободиться от пут. Но веревка была надежной, а вязал я от души, что называется, - как последний раз в его жизни.

Остановившись рядом с головой пленника, присел на корточки и выдернул кляп у него изо рта. Любитель кровавых жертвоприношений перестал дергаться, сверкая глазами, уставился на меня и вместо слов приветствия зашипел рассерженной гадюкой. Я покивал ему головой и сообщил, - 'что тоже рад нашей встрече'. - Затем подцепил пальцем за подбородок и, приподняв голову, спросил. - 'Что они делали в развалинах?' - Пленный снова зашипел и я коротким ударом сломал ему ключицу. Но нормальных слов все равно не дождался - ночной странник лишь застонал.

Это озадачило. Я подвигал сломанные кости ключицы, карябая друг о друга, но пленный лишь стал стонать громче… и все. Крепкий орешек! Настоящий сатанист-мазохист… Затем в течение пяти минут, я перепробовал все болевые точки на теле пленного - эффект тот же - пленный стонал, шипел, булькал, скрипел зубами, всхлипывал, подвывал и больше ничего.

Наконец, меня осенило - я повернул голову пленному, так чтобы ее освещала луна, просунул, кроша зубную эмаль, между зубами нож, пошире раздвинул ему челюсти и заглянул в рот. Ну, конечно, - у пленного не оказалось языка… вырезали под корень. Вот уж настоящая тоталитарная секта… А я-то старался… уже начал было думать, что клиент подвергся глубокому гипнозу или нейролингвистическому программированию с привлечением психотропных веществ.

Дальнейший допрос терял всякий смысл и я легким движением ножа, слева на право перерезал пленному горло. Тайна поведения странных людей в развалинах останется покрытой мраком. Ну и ихний Бог с ними… Пусть молятся… и молятся истово, чтобы снова не повстречаться со мной.

Поднялся на ноги, подхватил сверток на плечо - в нем оказалось весу килограммов семьдесят-восемьдесят, и двинулся обратно в лагерь.

Вернувшись, не стал развязывать упаковку, а решил подождать до утра. Снова присел на свое место под деревом и задумался.