Гиперборейские тайны Руси

Существует и более простая версия русской родословной Рюрика и русского же происхождения его имени. Она опирается на северные предания, согласно которым подлинное имя Рюрика было Юрик и явился он в Новгород из Приднепровья. Новгородцы «залюбили» его за ум-разум и согласились, чтобы он стал «хозяином» в Новограде. (Р) Юрик наложил на каждого новгородца поначалу небольшую дань, но затем стал постепенно ее увеличивать, пока не сделал ее невыносимой (что впоследствии усугублялось с каждым новым правителем). Первые летописцы, упоминавшие Рюрика, вряд ли опирались на какие-то письменные источники, а скорее всего использовали устные известия. Постепенно исконно русское имя Юрик, помянутое в северорусском предании, оваряжилось.

Еще одним подтверждением смысловой идентичности сокола с русским именем Рарог – Рерик – Рюрик служит княжеская символика рода Рюриковичей. Как известно, это трезубец, перешедший в украинскую государственную геральдику. Между тем существует версия, что знаменитый «трезубец» на самом деле является стилизованным изображением сокола-рерика. Впервые эту гипотезу выдвинул С.А. Гедеонов, впоследствии она получила дальнейшее обоснование. Версия выглядит романтичной и привлекательной и обычно вызывает читательские симпатии.

В русском мировосприятии сокол часто сопряжен с лебедем. Обе птицы пребывают друг с другом в беспрестанной борьбе. Сокол нападает, преследует; лебедь спасается, защищается. Но всегда ли так? Ничуть! У Пушкина в «Сказке о царе Салтане», целиком построенной на образах и сюжетах русского фольклора, лебедь-птица добивает и топит злодея-коршуна. В народной символике коршун – ипостась сокола, а все хищные птицы едины суть. В «Задонщине» – Слове Софония-рязанца – соколы, кречеты, ястребы совокупно олицетворяют ратников Дмитрия Донского и перечисляются через запятую: «Ужо бо те соколе и кречеты, белозерскыя ястребы борзо за Дон перелетели и ударилися о многие стада гусиные и лебединые» (а чуть раньше были еще и орлы). Потом это повторит Александр Блок:

Над вражьим станом, как бывало,И плеск и трубы лебедей.

Лебедь также во многом собирательный символ. В русском фольклоре вообще считается нормой нерасчлененный образ «гуси-лебеди». В «Задонщине» они оказались наложенными на Мамаеву орду. Исторически это вполне объяснимо: сходная птице-звериная символика распространена у разных народов.

Архетипы животных, являвшиеся опорными точками народного мировоззрения и неисчерпаемыми источниками духовных сил, пронизали в дальнейшем всю русскую литературу – поэзию и прозу. Тотемические символы неистребимы: передаваясь от поколения к поколению, они живут не только в изображениях, изваяниях, устном и письменном слове, но и в традиционных обрядах. Никакие идеологические новации не смогли вытеснить тотемические каноны русской свадебной лирики. Ее главные действующие лица – жених и невеста – именуются по-тотемному: утка да селезень, сокол да лебедь.

Сокул да Сокул Сокулович,Свет добрый родной молодец…

Летал Сокул по крутым горам,Искал Сокул лебединые стада…Что, Гоголь мой, Гоголечек?

Был ли ты, Гоголь мой, на море?..Белые Лебедки! Где вы бывали?..Не вылетай, Утица, из-за острова…

И т. д. и т. п. Эта загадочная на первый взгляд свадебная символика уходит своими корнями в те невообразимо далекие времена русской предыстории, когда не было вовсе никакой этнической или языковой расчлененности и тем более – национальной обособленности, и представители одних тотемных родов женились или выходили замуж за иноплеменников иной тотемической принадлежности. Как сейчас говорят: «вышла замуж за русского (татарина, якута, осетина и т. д.)», – так тогда говорили: «вышла замуж за сокола (лебедя, гоголя, ворона, журавля и т. п.)», имея в виду принадлежность жениха или мужа к конкретному тотему.