Гиперион. Падение Гипериона

поскольку в узле пространства-времени которым

будет править наш ВР

таких переменных быть не должно\\

Ваш поврежденный/двуипостасный ВР

избрал среди людей того кто отправится

со Шрайком

и станет свидетелем его трудов\\

Кое-кто в Техно-Центре хотел искоренить

человечество\\

Уммон пошел с теми кто искал второго

пути\

исполненного неизвестности для обеих цивилизаций\\

Наша группа известила Гладстон о выборе

стоящем перед ней/

перед человечеством/

либо неизбежное истребление

либо падение в черную дыру

Переменной Гипериона и

война/бойня/

разрыв всех единств/

уход богов/

но одновременно выход из пата/

победа одной или другой стороны

если Сопереживание

третью часть

триединого

удастся найти и принудить вернуться на войну\\

Древо Боли позовет его\\

Шрайк возьмет его\\

Истинный ВР уничтожит его\\

Вот и весь рассказ Уммона]

Ламия смотрит в лицо Джонни, выхваченное из мрака адским свечением мегалита. В пузыре по-прежнему темно, будто мегасфера и вселенная за его пределами растворились в этой черноте. Она наклоняется к Джонни, и их головы соприкасаются – да, здесь нельзя сохранить мысли в тайне, но так создается хотя бы иллюзия шепота:

«Черт возьми, ты понимаешь хоть что-нибудь во всем этом?»

Джонни нежно проводит пальцем по ее щеке:

«Да».

«Значит, люди создали что-то вроде Троицы, и теперь ее часть скрывается в Сети?»

«В Сети или где-то еще. Ламия, у нас действительно мало времени. Мне нужно задать Уммону несколько очень важных вопросов».

«И мне тоже. Давай постараемся, чтобы он не разводил тут эпопей».

«Согласен».

«Джонни, можно, я первая?»

Слегка кивнув, аналог ее любовника уступает ей очередь, и Ламия переводит взгляд с Джонни на колоссальный сгусток энергии:

«Кто убил моего отца? Сенатора Байрона Брона?»

[Санкцию дали элементы Центра\\В том числе и я]

«Почему? Что он вам сделал?»

[Он настаивал на включении Гипериона

в уравнение прежде чем тот мог быть

факторизуем/предсказуем/поглощен]

«Почему? Он знал то, о чем вы нам сейчас рассказали?»

[Он знал лишь что Ренегаты настаивали

на немедленном уничтожении

человечества\\

Он сообщил об этом

своей коллеге

Гладстон]

«Тогда почему вы не убили ее?»

[Некоторые из нас воспрепятствовали

этой возможности/неизбежности\\

Сейчас как раз наступило время

ввести Переменную Гипериона

в игру]

«Кто убил первого кибрида Джонни? Напал на его личность в Техно-Центре?»

[Я\\На то была

Воля Уммона

которая взяла верх]

«Почему?»

[Мы создали его\\

Мы сочли необходимым отключить его

на определенный срок\\

Личность твоего любовника восстановлена

по человеческому поэту

давно умершему\\

Если не считать Проекта Высшего Разума

ни одно усилие не было

столь сложным

сколь и малопонятным

как это воскрешение\\

Подобно вам/

мы обычно уничтожаем то

чего не можем понять]

Джонни грозит мегалиту кулаком:

«Но есть еще один я. Вы ошиблись!»

[Это не ошибка\\Тебя уничтожили

чтобы другой

мог жить]

«Но я не уничтожен!» – кричит Джонни.

[Нет\\

Ты уничтожен]

Второй массивной ложноножкой мегалит так быстро хватает Джонни, что Ламия даже не успевает дотронуться до своего любимого. Джонни недолго барахтается в мощной хватке ИскИна; секунда – и хрупкое, красивое тело Китса разорвано, смято; Уммон прижимает это кровавое месиво к себе, и останки аналога мгновенно исчезают в оранжево-красных недрах.

Рыдая, Ламия падает на колени. Она ищет в себе спасительную ярость… хочет укрыться щитом гнева… но находит только горе.