Гипнотизер

– Грыжа позвоночника, – объяснил он, вышел из кабинета и похромал по коридору к патологоанатомическому отделению.

Йона двинулся за ним.

Они прошли мимо темного зала с патологоанатомическими столами из нержавейки. Столы напоминали столешницы с мойкой, только с квадратными секциями и бортиками по краю. Нолен и Йона вошли в прохладное помещение, где тела, которые исследовали судебные медики, лежали в ящиках с температурой четыре градуса. Нолен остановился, проверил номер, выдвинул длинный ящик и увидел, что он пуст.

– Забрали, – улыбнулся медик и пошел по коридору. На полу отпечатались следы тысяч колесиков. Нолен открыл еще одну дверь и придержал ее, впуская комиссара.

Они оказались в ярко освещенном, выложенном белым кафелем зале с большими раковинами на стене. Вода из оранжевого шланга стекала в сток в полу. На длинном, покрытом пластиком патологоанатомическом столе лежало обнаженное бледное тело, на котором темнели сотни ран.

– Катья Эк, – констатировал Йона.

Черты лица мертвой женщины были удивительно умиротворенными, рот полуоткрыт, глаза смотрели спокойно. Она словно слушала прекрасную музыку. Выражение лица не вязалось с длинными резаными ранами на лбу и щеках. Йона окинул взглядом тело Катьи Эк. Возле шеи уже начали проступать синие прожилки, словно на мраморе.

– Мы надеемся успеть провести вскрытие после обеда.

– Боже мой, – вздохнул Йона.

Открылась другая дверь, и вошел, неуверенно улыбаясь, какой-то молодой мужчина. На брови у него было несколько колечек, крашеные черные волосы, собранные в хвост, свисали на спину, на медицинский халат. Нолен, усмехнувшись, вскинул кулак в хардроковом приветствии, на которое молодой человек немедленно ответил.

– Это Йона Линна из государственной уголовки, – объяснил Нолен. – Он из тех, кто иногда заходит проведать нас.

– Фриппе, – представился молодой человек и пожал Йоне руку.

– Специализируется в судебной медицине, – объяснил Нолен.

Фриппе натянул латексные перчатки. Комиссар подошел за ним к столу и почувствовал холодный неприятный запах, окружавший женщину.

– Ей, кажется, досталось меньше всего. – Нолен показал на труп. – Несмотря на множество резаных и колотых ран.

Они осмотрели убитую. Тело было покрыто большими и маленькими ранами.

– К тому же она, в отличие от остальных, ни покалечена, ни изрезана, – продолжил Нолен. – Непосредственная причина смерти – не рана на горле, а вот эта, проникающая в сердце. Если верить компьютерной томографии.

– На изображениях трудновато увидеть кровотечения, – пояснил Фриппе.

– Проверим, когда вскроем ее, – сказал Нолен.

– Она сопротивлялась, – заметил Йона.

– Я думаю, что сначала она активно защищалась, – ответил Нолен. – На ладонях раны. Но потом, пытаясь спастись, она просто прикрывалась.

Нолен поймал взгляд молодого медика.

– Посмотри повреждения на руках, – предложил он.

– Раны, как при защите, – пробормотал Йона.

– Верно.

Йона нагнулся и заметил коричневатые пятнышки в открытых глазах женщины.

– Смотришь на солнышки?

– Да…

– Они проявляются только через несколько часов после смерти, а иногда и через несколько суток, – сказал Нолен. – Под конец чернеют. Это из-за того, что давление в глазницах падает.

Нолен взял с полки молоточек для проверки рефлексов и попросил Фриппе проверить идиомускулярную опухоль. Молодой медик стукнул по бицепсу женщины и пощупал мышцу после сокращения.

– Минимальная, – сказал он Йоне.

– Обычно так бывает через тридцать часов, – объяснил Нолен.

– Мертвые не совсем умерли, – вздрогнул комиссар. Ему почудилось, что вялая рука Катьи Эк шевельнулась.

– Mortui vivos docent – мертвые улыбаются живым, – ответил Нолен и улыбнулся, вместе с Фриппе переворачивая ее на живот.

Он указал на красно-коричневые пятна, расплывшиеся на ягодицах, пояснице и руках мертвой:

– Трупные пятна слабо проявляются, если жертва потеряла много крови.

– Это понятно.

– Кровь тяжелая, и когда человек умирает, давление в теле перестает поддерживаться, – объяснил Нолен Фриппе. – Это очевидно. Но кровь течет вниз, скапливается в низших точках и часто видна там, где труп контактировал с поверхностью, на которой лежал.

Он надавил большим пальцем на пятно на ноге, и оно почти исчезло.

– Вот видишь… Их можно убирать еще почти сутки после смерти человека.

– Кажется, я видел пятна на бедрах и на груди, – с сомнением в голосе сказал Йона.

– Браво. – Нолен посмотрел на него с немного удивленной улыбкой. – Не думал, что ты их заметишь.

– После смерти она лежала на животе, пока ее не перевернули, – по-фински сдержанно заметил Йона.

– Я бы предположил – два часа.

– Значит, убийца оставался два часа, – стал рассуждать комиссар. – Или же он либо кто-то еще вернулся на место преступления и перевернул ее.

Нолен пожал плечами:

– Я еще далеко не готов делать выводы.

– Можно спросить кое-что? Я заметил, что одна из ран на животе похожа на кесарево сечение…

Медики снова перевернули тело.

– Ты имеешь в виду вот это?

Нолен указал на длинный разрез, шедший вниз от пупка на пятнадцать сантиметров.

– Да, – подтвердил Йона.

– Я еще не успел осмотреть все раны.

– Vulnera incisa s scissa[4], – сказал Фриппе.