Гипнотизер

А сейчас работник подземной милиции, подталкивая «задержанного» пистолетом, заставил его встать лицом к рельсам и вплотную прижаться спиной к самой колонне – так, что заметить их двоих со станции стало практически невозможно. Да и замечать их было особенно некому: никто не поджидал рядом с ними поезда в этот поздний час. И два других милиционера, что патрулировали станцию, почему-то не придали значения исчезновению своего товарища.

«Он хочет меня застрелить, – подумал Демидов с какой-то странной отрешенностью, будто констатировал совершенно безразличный ему факт. – И, возможно, даже хочет, чтобы его за это посадили». А молодой милиционер между тем произнес:

– Я могу видеть мысли людей. – Он даже выпрямил при этих словах спину. – Ваши вот вижу – они красные, потому что вы перепугались до чертиков. Но эти идиоты, – должно быть, имелись в виду его коллеги по работе, – мне не верят. Только измываются надо мной. И вы, наверное, тоже скажете, что я спятил?

Палец, который молодой человек держал на спусковом крючке «Макарова», чуть дрогнул. А дуло пистолета словно приклеилось к животу Федора. И Демидов понял: бесполезно убеждать милиционера бросить оружие. Это только подтолкнет его к тому, чтобы он немедленно выстрелил.

– Нет, – быстро сказал Федор, – я вам абсолютно верю. И вовсе не намерен над вами измываться. Я действительно напуган. Но не вы напугали меня. Посмотрите: кого вы видите там, за колонной – у меня за плечом?

– Думаете, я стану смотреть за какую-то колонну – чтобы вы успели выбить у меня пистолет? – озлился мнимый телепат. – Я лучше сейчас…

Но договорить он не сумел: Федор тихо произнес несколько фраз, которых никто, кроме молодого милиционера, слышать не должен был. И – голова служителя порядка, повинуясь идущему извне импульсу, чуть повернулась. После чего он увидел

.

Точно посередине зала, между двумя рядами колонн, вышагивал Владимир Владимирович Маяковский. Не актер, загримированный под него, не призрак, а бронзовый монумент – памятник, явно спустившийся сюда прямо сверху, с площади имени великого поэта. Шагал он бодро и деловито: не как статуя Командора, а скорее как Бронзовый король из сказки о Нильсе и диких гусях.

Немногочисленные пассажиры проходили мимо него, и даже взглядом не одаривали. Маяковский же вдруг сделал разворот. И пошел прямиком к стоявшим у колонны Демидову и человеку с пистолетом.

Рука молодого милиционера – та, в которой он сжимал оружие, – как бы заколыхалась. И дуло пистолета наконец-то ушло в сторону от живота Федора. Было перенаправлено вверх – в направлении бронзового поэта. А Демидов, по-прежнему прячась за колонной, сделал два коротких шага в сторону рехнувшегося служителя порядка. Для наилучшего воздействия Федору всегда требовался тактильный контакт с пациентом. Молодой милиционер, впрочем, явно не замечал, что его взяли за запястье. И слов, которые Федор начал шептать ему в самое ухо, будто не улавливал. Всё внимание служителя порядка приковал к себе бронзовый поэт, который, тяжело ступая, шагал к нему – с выражением бескомпромиссной суровости на лице.

Демидов кинул молниеносный взгляд через плечо – на перрон, где останавливались поезда, идущие к «Театральной». Гул подъезжающего к тому перрону состава уже оглашал «Маяковскую». Однако уйти, оставив внушенную им сцену незаконченной, Федор не мог: менее всего он хотел получить пулю в спину от очнувшегося безумца.

Молодой милиционер прицелился исполину-Маяковскому в грудь – в то место, где под бронзовым пиджаком должно было находиться сердце. После чего спустил курок. Раздался звук выстрела, и молодой человек увидел, что в груди поэта образовалось аккуратное круглое отверстие, из которого шампанским брызнула самая настоящая, ярко-алая кровь. Милиционер тут же отбросил пистолет по полу далеко от себя – метров на пять, не меньше. После чего и сам осел на великолепный напольный орнамент из мрамора.

Только тогда Федор выпустил, наконец, руку мнимого телепата. И ринулся к поезду – который стоял уже у платформы.

7

Два милиционера, которые дежурили с противоположной стороны перрона, слышали звук выстрела. И видели всё, что этому звуку предшествовало. Картина, увиденная ими, и была подлинной, непреложной реальностью – в отличие от зрелища, внушенного Федором. Их товарищ, державший для чего-то в руках пистолет, вдруг взял, да и выстрелил из него – по счастью, куда-то в вышину, поверх голов ночных пассажиров. После чего тут же оружие выронил. Что было и неудивительно. Два других стража порядка не могли, конечно же, этого знать, но Федор только что нашептал мнимому телепату: «Стреляй в этого монстра, пока он сам тебя не убил. Но потом сразу же бросай пистолет – тебя не должны задержать с оружием в руках».

После выстрела на станции раздались испуганные вскрики. Но не похоже было, чтобы кто-нибудь пострадал. Зато сам владелец выроненного пистолета взял вдруг, да и упал. Причем упал странно: не на спину, не на бок, не носом в мозаичный пол, а как-то бесформенно – словно марионетка, у которой обрезали нити.