Гипсовый трубач: дубль два

– Это на Урале?

– Да, наша уральская Помпея! Древний город, тайна, вырванная из земли. Двадцать тысяч лет!

– А зачем ему… наша Помпея? – спросил, усмиряя дыхание, Кокотов.

– Потом, потом, мы опаздываем!

Однако хороший человек повел их не через центральную проходную, напоминающую блокпост, а в обход, вдоль черной чугунной ограды. Дорогой он успел торопливо рассказать, что Скурятин сидит сбоку, в отдельном здании, которое было выстроено в ударные сроки, пока турки восстанавливали раскуроченный снарядами Белый дом, соскребали со стен защитников и наводили гигиену евроремонта. Прежде там была небольшая раздевалка для спортсменов, тренировавшихся на Краснопресненском стадионе. Когда по указанию сверху оборудовали корт и сюда стали наезжать Ельцин с Тарпищевым, помещение перевели на спецрежим. Поговаривали, что от посольства США, расположенного через дорогу, заокеанцы прорыли в раздевалку подземный ход, вынутый грунт тайно вывозили в багажниках автомобилей с дипломатическими номерами и выбрасывали за городом. Будущий президент, тогда еще только забузивший председатель Президиума Верховного совета РСФСР, мог, таким образом, всегда оперативно снестись с американским послом, посоветоваться, как поскорее покончить с тоталитаризмом, развалить СССР и обустроить Россию. Подозрений никаких. Ну, выпил-закусил человек после трех геймов, ну, отлучился в сауну, ну, прилег отдохнуть в отдельной комнатке. А сам тем временем!.. Кстати, на случай победы ГКЧП именно по этому подземному коридору Ельцин с соратниками планировал перебраться в американское посольство и отсидеться там, пока в его защиту не выступят все цивилизованные страны. Став президентом, он первое время еще наведывался к американцам по тайному ходу, но потом забурел и стал посылать к Пикерингу Гайдара или Бурбулиса. Старенькая раздевалка теперь не соответствовала его государственному статусу, и под шумок реставрации Белого дома после расстрела на месте раздевалки построили скромный на вид, но довольно просторный особнячок. Ельцин и его помощники порой туда наведывались, чтобы обсудить с товарищами по общечеловеческим ценностям очередные задачи строительства капитализма в отдельно взятой стране. Только теперь по тайному ходу к ним спешили сами американцы, почуявшие, как Россия, подобно огромному леднику, начинает медленно, но верно сползать в пропасть имперских амбиций. Став президентом, Путин хотел поначалу подземный ход засыпать, но, подумав, приказал установить бронированную дверь, а ключ от нее хранил в ядерном чемоданчике, который и передал потом Медведеву. В здание же после суровой межведомственной схватки въехала очень серьезная организация.

ФЕДЕРАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

КОНСТИТУЦИОННОЙ СТАБИЛЬНОСТЬЮ

(ФУКС)

Прочел Кокотов на сияющей латунной доске, пригвожденной к черной мраморной стене четырьмя двуглавыми орлами.

Пока проходили дотошный осмотр, неизбежный в важных присутственных местах, пока выгребали из карманов ключи и мелочь, пока постовой искал фамилии Жарынина и Кокотова в списках, а потом, нехорошо прищурившись, сверял паспортные фотографии с предъявленными лицами, игровод и писодей немного отдышались. Хороший человек тем временем свободно прошел мимо охраны, взмахнув какой-то зацеллофанированной ксивой. Он явно нервничал, то и дело поглядывая на часы. Но вот соавторов пропустили. В лифте, зеркальном, как спальня содержанки, Мохнач торопливо проинструктировал:

– Запомните: говорить надо кратко и четко!

– Вова, не учи ученого! – возразил Жарынин, к которому вместе с ритмичным дыханием вернулась уверенность в себе.

– Ничего, повторенье – мать ученья, – ответил тот, подозрительно глянув не режиссера. – Докладывает кто-то один. Второй не перебивает. Можно только кивать. Кто будет докладывать?

– Естественно, я! – объявил игровод.

– Значит, вы будете кивать! – Хороший человек определил функцию Кокотова и слегка потянул носом воздух. – Но сначала, Дима, прежде чем заговорить о деле, обязательно спроси у Эдуарда Степановича, где можно достать его последний диск.

– Он дискобол? – хохотнул режиссер. – Там, значит, в футбол гоняют, а здесь диски мечут!

– Ну, поет человек в свободное от работы время. Есть такая слабость! – вздохнул Мохнач.

– Вот так они отечество пропили и пропели! Еле Крым вернул! – тяжко молвил Жарынин.

Троица уже покинула лифт и шла по коридору, выстланному ковром.

– Дима, я тебя умоляю, спроси про диск! Иначе все бессмысленно! А может, все-таки Андрей Львович доложит? – осторожно предложил Мохнач, разгадав горький анамнез игровода.

– Нет, он будет кивать!

– Хорошо-хорошо…

Они остановились возле двери, не имевшей ручки, а только стекляшечку камеры диаметром с металлический рубль.

– Мохнач к Эдуарду Степановичу…