Гиршуни

Мы только-только вышли из зала, где закончили обедать, и теперь стояли на лестничной площадке. Учрежденческая столовая размещалась на первом этаже, наша комната — на седьмом; я задал свой невинный вопрос в момент, когда Гиршуни поднял руку, чтобы нажать на кнопку вызова лифта. Кстати, мое «кстати» выглядело абсолютно уместно: до этого мы как раз с известной гордостью рассуждали о том, что ухитрились опробовать и установить последнюю версию одной из защитных программ существенно раньше своих армейских коллег, хотя им, в отличие от нас, действительно было что защищать.

— Я не ошибся?

Гиршунина рука упала, он покраснел и скрипнул, как рассохшаяся табуретка. Я терпеливо ждал. Он снова скрипнул.

— Что? — переспросил я.

— Почему? — еле слышно прошелестел суслик.

— Что «почему»?

— Почему так долго нет лифта?

Ха! Неужели он действительно рассчитывал избавиться от меня так же легко, как от толстухи Жаннет? Я вынул изо рта зубочистку и повысил голос.

— Так что с дочерью-то? Где она служит? Небось по твоим стопам, в компьютерной части? А? Ну, колись!

Гиршуни молча помотал головой.

— Нет? — обрадовался я первому признаку контакта. — Неужели в боевых?

— Угу, — тихо подтвердил он и беспомощно посмотрел вверх. — Но где же лифт? Почему в пустом здании лифт всегда занят? Это ведь странно, нет?

— Ничего странного, — рассмеялся я. — Какой-то ты сегодня рассеянный, дружище… Чтобы лифт пришел, нужно по крайней мере нажать кнопку… вот так…

Лифт-то я вызвал, но хватки не ослаблял:

— Значит, в боевых… неужели в Газе? Вы с женой, наверное, с ума сходите… Как ее зовут-то?

— Кого? Жену?

Гиршуни поднял голову. Глаза его подрагивали за толстыми стеклами очков, как рыбы в аквариуме.

— Да не жену… дочь как зовут, ту, что в Газе?

Подошел лифт, и Гиршуни схватился за ручку его двери, как за спасательный круг. Мы вошли в кабину. На сей раз ушастый суслик не оплошал и немедленно нашел кнопку нужного этажа. Лифт дрогнул и пополз вверх. Он был стар, одышлив и скрипел, как Гиршуни.

— Послушай, Аркадий, — сказал я. — Это, наконец, просто невежливо. Ты игнорируешь мои вопросы. Я тебя чем-то обидел?

— Обидел? — переспросил Гиршуни, напряженно вглядываясь в ползущие за вентиляционной решеткой тени. Это выглядело так, словно он изо всех сил пытался помочь механизму, подтягивая кабину вверх своим близоруким взглядом. — Меня?

— Знаешь, это переходит все границы, — воскликнул я, изобразив на лице выражение оскорбленного достоинства. — Ты открыто надо мной издеваешься. За что? Только за то, что я поинтересовался именем твоей дочери? Любой нормальный человек просто взял бы и ответил. Любой, но не ты. Ну что б тебе, в самом деле, не сказать «Маша» или «Анна»…

Гиршуни передернуло, да так, что мне показалось, будто это лифт дернулся на своих дряхлых тросах. Честно говоря, я никак не ожидал такой реакции. Признаюсь, что я даже немного испугался… испугался еще до того, как Гиршуни вдруг вскинул голову и вцепился своими совершенно сумасшедшими зрачками в мое лицо, а руками — в мою рубашку. Тут мне уже стало страшно по-настоящему.

— Откуда? — прошипел он, привставая на цыпочки. Теперь была его очередь не ослаблять хватку. — Откуда?

— Что «откуда»? — пролепетал я. — О чем ты? Опомнись, Аркадий…

Мне было некуда деться в тесном пространстве кабины, наедине с обезумевшим сусликом. Смертелен ли укус мелкого грызуна? Еще как, если грызун болен бешенством! Я решительно не знал, что делать. Не представляю, чем бы все это кончилось, если бы трудящемуся в очередной раз не пришел на помощь его верный друг-профсоюз. Лифт остановился, дверь лязгнула, Гиршуни неохотно выпустил меня и отвернулся. Вошли два небожителя, разом заняв кабину белоснежным ворохом ангельских крыл. «О, ангелы-хранители! — подумал я. — Вы спасли меня от неминуемой гибели!»

— …слишком много о себе думает, — зловеще произнес один из небожителей, продолжая прерванный разговор. — Пожалуй, стоит позвонить Амосу.

— Гм… — второй задумчиво почесал не по-ангельски волосатое брюхо, рвущееся наружу из-под мятой рубашки и приспущенных брюк. — Так уж прямо и Амосу…

— А почему бы и нет? Он такой же член комитета, как и мы.

— Гм… — отвечал второй, просовывая руку еще глубже в штаны. — Гм…

Лифт достиг, наконец, нашего, седьмого этажа. Не помню, чтоб когда-нибудь на это уходило так много времени. Гиршуни вышел первым и, не оглядываясь, быстро направился в комнату — как всегда, вдоль стенки, слегка касаясь ее пальцами левой руки, словно отыскивая дорогу в лабиринте. Я же замешкался. Я срочно составлял новый план действий. Самым разумным было бы обратить все в шутку, но, как нарочно, в голову не лезло ничего, кроме не слишком подходящего вопроса: «Да что ты, белены объелся?» Отчаявшись придумать что-либо другое, я пристроил на лицо выражение максимальной беззаботности и вошел в комнату. Гиршуни уже сидел на своем месте.