Гитлеровская Европа против СССР. Неизвестная история второй мировой

На этом краткий исторический экскурс завершаем. Выяснено само происхождение термина «война», перечислены гроциевские типы войн и некоторые положения его «права войны и мира». Также указаны самые последние новинки в этой сфере, термины «общечеловеческие ценности», «страна-изгой», — сработавшие, например, в Югославии, — как противовес гроциевской идеи «национального суверенитета».

В следующей главе попробую некоторым образом обрисовать одно очень знаменитое, но очень ложное теоретическое положение и на «развалинах его» предложить один новый термин.

Глава 6. НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА — ФОН КЛАУЗЕВИЦ

Да, именно он, бывший полковник русской армии, вернувшийся в прусскую в 1814 году и написавший книгу «О войне», Карл Клаузевиц.

Абсолютно всем известен его афоризм из той книжки: «Война есть продолжение политики другими средствами». Клаузевица почитал и Ленин (именно в ленинском пересказе тот афоризм был известен на территории «одной шестой»), и Муссолини, назвавший перевод «О войне» на итальянский «...великой, подлинно фашистской книгой». (В Италии, напомню, до 1943 года «фашистский» значило не ругательство, а наоборот — высшую степень похвалы.)

Мною же взамен Клаузевицу предлагается историк Брюс Кэттон, написавший: «Отличительная особенность современной войны в том, что она сама берет на себя командование.

Единожды начавшись, она настоятельно требует доведения до конца и по ходу действия инициирует события, оказывающиеся неподвластными человеку. Делая, как им кажется, лишь то, что необходимо для победы, люди, не замечая того, меняют саму почву, питающую корни общества».

Только то, что мы выше называли «Большой войной», у Кэттона — «современная война». Пусть так, но вы же не можете не признать, что весь пафос Кэттона именно в том, что война — это конец политики.

Да, в общем, об этом же писал и Энгельс, чья репутация, может, и подмочена дружбой-сотрудничеством с другим бородатым теоретиком, дававшим экономические прогнозы, сбывавшиеся с «точностью до наоборот». НО... Фридрих Энгельс, однако же, имел свой независимый международный авторитет военного ученого. Статьи ему заказывала и Американская энциклопедия. И вот что он предвидел еще в 1887 году: «Для Пруссии—Германии уже невозможна никакая война, кроме всемирной ...это была бы война невиданного ранее масштаба... 8—10 миллионов солдат будут душить друг друга и объедать при этом Европу до такой степени... крах старых государств и их рутинной мудрости... короны дюжинами валяются по мостовым, и не находится никого, чтобы поднять их».

Что, и это — «продолжение политики»? Согласитесь, что «крах их рутинной мудрости» — это явно о старых, довоенных политических планах.

Кстати, война (Первая мировая) России с Германией продолжалась и в 1917-м. Это что, «продолжение» царской политики — отрекшегося, арестованного царя?.. Эта война продолжалась даже и в 1918 году. Это что, продолжение «буржуазно-временной» политики разбежавшегося Временного правительства и переодетого в женское платье Керенского?

Проигравшими в Первой мировой считали себя абсолютно все — это был крах всего мира Bell Epoqe («прекрасная эпоха» — устойчивое обозначение двух примерно десятилетий до Первой мировой войны. Прогресс, конгрессы...).

И даже замечание Троцкого:

«Современные войны ведутся не тем оружием, которое имеется у воюющих стран накануне войны, а тем, какое они создают в процессе самой войны» — как-то косвенно говорит примерно о том же. Современная война — это всегда новая реальность.

Теперь оборотимся к анекдоту, приведенному мной в «мюнхенской главе» этой книги, где описывается, как...

«Собрались как-то в Мюнхене англичанин, француз, немец и итальянец... И немец сразу же объявил, что его войска войдут в Судеты — вне всякой зависимости от переговоров. И тогда англичанин, француз, немец и итальянец подписали договор, что действительно «пускай входит». А чешские представители Массарик и Местный (фамилия), ждали действительно — в прихожей. А еще немец и англичанин, там же, в Мюнхене (раз уж приехали!), подписали отдельный договор, который некоторые въедливые историки называют «фактическим Германо- Британским пактом о ненападении»...»