Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)

Прошло еще три дня. Уже почти неделю мы находились в Вергене — городе-крепости, выдолбленной трудягами-краснолюдами прямо в скалах. Как это часто бывает, время пролетело незаметно, практически со скоростью истребителя. Я свыклась с нашим временным домом. Город начал мне нравиться. Люди здесь были весьма добрые и занятные. Нелюди тоже агрессивные — всё-таки изначально это был город Старших Рас. Я даже успела обзавестись парочкой хороших знакомых — Фелиция Кори, торговка всякой всячиной; парочка краснолюдов — управленцев, обычное оседлое население этого города, в том числе и эльфы. Утро у меня не задалось, как, в прочем, и обычно. Мне всегда было тяжело просыпаться, особенно в затхлом помещении — комната, которую нам выделили, не располагала окнами. Зато щели были в огромном количестве, но мы с ведьмаком старались заткнуть их всем, что попадалось под руку от тряпок до опилок, однако нужных результатов не добились. Лето потихоньку заканчивалось и начали дуть холодные ветры. За камином по ночам никто из нас следить не желал, торжественно скидывая эту обязанность друг на друга. Получалось, что с утра воздух в комнате был спертым, тяжелым, надышанным и прямо-таки отдавал храпом ведьмака, но все равно прохладным. Я встала босыми ступнями на холодный пол, направляясь к умывальнику, но спросонья впечаталась мизинцем в ножку стола.

— Ай! — я постаралась вложить всю боль в один звук.

Сэр Ланселап поднял мордочку, сладко зевая. Он жаждал посмотреть на произошедшее. Геральт тоже не стал скрывать любопытства и выглянул из-за ширмы — ведьмак только что принимал ванну. Под ним сразу же образовалась мыльная лужица. Мокрые волосы распластались по оголенным мускулистым плечам, покрытым шрамами, но большая часть тела так и осталась прикрыта ширмой, оставляя все самое интересное за кадром.

Перед ними обоими предстала я в одной ночной сорочке, прыгающая на одной ноге и грозящая кулаком так некстати подвернувшейся мебели. Стол не грозил в ответ и не отвечал. Как и всякая древняя вещь он был уверен в своей правоте и плохо относился к новому поколению, вроде меня, считая в глубине деревянной души наркоманкой и проституткой. Поэтому предпочел проигнорировать выпады в свою стороны. Оба моих друга, один — разочарованно (ведь его оторвали от такого важного сна!), другой — с усмешкой вернулись к тому, чем занимались ранее.

Утром, после инцидента с суккубом, я была не в лучшем расположении духа. Хотя я уже успокоилась и дважды все переосмыслила, банальная обида и чувство, что мной воспользовались не покидали ни на миг. Увидев, что я уже способна вновь вести осмысленные разговоры, ко мне подошел Геральт и тревожно попытался выпытать, что же там произошло. Сначала я старалась скрыть правду, аки заправский партизан и посылала за объяснениями к Йорвету, но дружище заверил, что наглый эльф уже все рассказал «в своем свете», выставив меня полной истеричкой. Ведьмак жаждал выслушать другую сторону конфликта, чтобы уразуметь наконец, из-за чего весь сыр-бор и по какой-такой причине за пол часа его отсутствия я объявила Йорвету настоящую войну. Получив детальный рассказ и разряд ненависти в сторону лидера лесных идиотов, прикидывающихся грызунами, Белый Волк только покачал головой и… согласился с Йорветом.

— Суккуб все равно бы продолжала забирать у людей энергию и только богам известно, сколько бы бед еще она натворила, — попытался и меня наставить Геральт на путь истинный. Я была непреклонна и продолжала стоять на своем. Я аргументировала тем, что это были бы уже не наши проблемы. И вообще, вдруг демоница всё осознала, прозрела, в её рогатую душу закрался свет, и она собиралась уйти в монастырь? Белому Волку пришлось остаться при своем мнении. Переубедить меня было очень трудно. Он вполне справедливо считал, что вся проблема не столько в убийстве суккуба, сколько в том, что Йорвет нарушил обещание, которое мне дал. И если бы рогатая и впрямь сумела его околдовать, то я была бы первой в очереди на смотрины её трупа, а то и сплясала гопака на ее могиле. Просто ситуация повернулась по-другому, и именно демоницу я выбрала в качестве главной жертвы. Да и в конце концов, я всегда прекрасно знала, что Йорвет убийца, преступник и для него лишать кого-то жизни было чем-то легким, даже успокаивающим, вроде как прополоть сорняки на огороде, или поковырять в носу. Геральт говорил достаточно умные вещи, почти убедил, но в душе все равно остался неприятный осадок с привкусом разочарования и не чищеных с утра зубов.